Бету ругать не надо, она хорошая.

Глава 22.
Призрак печали.

Тропинка выглядела неимоверно старой и запущенной. Между серыми, с легкой синевой камнями, покрытыми тонкими паутинками трещин, давно и упорно пробивалась мелкая, но густая трава. Впрочем, шагать это пока нисколько не мешало. Созданная скорее для прогулок, дорога вилась неширокой змейкой до самого хрустального дворца, петляя между неказистыми каменными домами и мельком пересекая разрозненные площадки, мощёные булыжниками.
Сиротливо разбросанные тут и там жилища отличались крайней степенью разрушенности. Крыши многих из них, когда-то заботливо сложенные из камней, обвалились внутрь, и теперь от бывших людских пристанищ осталось лишь по паре стен. Некоторые «дома» определялись только по кучке булыжников, крошащихся от старости. На одном из таких холмов Матвей даже обнаружил молодое деревце. Оно долго протискивалось через камни и потому было слегка скрученным, но тем не менее гордо тянулось ввысь, самим своим существованием доказывая этому миру, что единичная смерть неизбежна, но она же дарит своей жертвой и новую жизнь.
Клим резво отогнал Багрова от деревца неучтивым пинком и начал мудрить, сопровождая свою деятельность искренними сетованиями, что не заметил растение раньше. Ирка, вслушавшись в неразборчивую болтовню, определила, что он почему-то извиняется перед деревом. Похоже, от долгого одиночества у парня случился бзик, и он завёл привычку беседовать со всем, что его окружает. Видимо, эта мысль отразилась у Ирки на лице, потому что Багров незамедлительно откликнулся ей солидарной ухмылкой.
Из череды каменных площадок, возле которых и размещались полукругом группы домов, одна особенно выделялась. Она превосходила размерами своих предшественниц примерно раза в два, и все дома вокруг неё были относительно целыми. Похоже, место охранялось невероятно сильной концентрацией магии, которая сумела уберечь их даже от посягательств времени. Эту мысль высказал Багров после того, как заметил, что брусчатка на площади была уложена изогнутыми полукольцами, сходящимися в центре под остатками светло-серого постамента, окружённого грудой камней.
Пока Клим мутной тенью шарился по стоящим вокруг домам, Матвей занялся изучением заинтересовавшей его местной аномалии. Ирка, не имея возможности совершать что-либо общественно полезное, просто стояла в стороне и оглядывалась.
Отсюда открывался великолепный вид на равнину, а горы казались ещё более величественными. Багрова вид, как ни странно, тоже заинтересовал. Он несколько раз обошёл нагромождение булыжников в центре площади, наклоняясь и рассматривая его под разными углами к горизонту.
- Неа, - подала голос Ирка. – Не часы и не тотем. И, скорее всего, не жертвенник.
Матвей посмотрел на неё с некоторым удовлетворением, которое испытывает всякий учитель, убедившийся, что он неплохо выполнил свою работу.
- Естественно, – донеслось из дальнего, самого опрятного на вид дома гулкое эхо. – Это памятник.
- Да? – Ирка подошла ближе и внимательно вгляделась в груду раздробленного камня, прилегающего к местами выщербленной, но ещё не раскрошившейся платформе. Ни на что земное, ассоциирующееся у неё с понятием памятника, куча булыжников не походила. Если только можно было предположить, что творение было в духе абстрактного искусства.
- Ну, всё. Готово, - Клим вынырнул из каменной лачуги чрезвычайно довольный собой. – Я тут несколько отводов поставил – ни одна залётная нечисть и близко не сунется. Мебелеровкой займётесь сами – каменюги таскать мне влом.
- А если мы не хотим жить именно там? – холодно осведомился Багров.
- Да как хотите, - на удивление легко воспринял эту ершистость Клим. – Только постарайтесь не слишком расстраиваться, если вам внезапно настанет кирдык.
- С чего бы? – Матвей скептически вздёрнул бровь и бесцветным голосом процитировал. – Ты же «своё хозяйство в чистоте держишь».
Клим отпираться не стал, но уточнение внёс:
- Я уничтожаю большинство нежити, которая сюда забредает. Но любая появившаяся гадость кинется первым делом к свежатинке. Я могу и не успеть, - он хитро подмигнул. Ирка невольно поёжилась.
Багров хранил сосредоточенное молчание, пытаясь отмахнуться от возмущённых позывов гордости. Получалось с трудом, поэтому, чтобы хоть как-то скрыть раздражение, он пристально разглядывал хрустальный дворец. Клим, угадав ход его мыслей, обнадёживающе заметил:
- Замок Желаний всегда нараспашку, да и защита у него непробиваемая... Жаль только, что жить в нём не получится, а то мороки меньше бы было.
- Почему нельзя жить? – удивилась Ирка.
- Ну, я пробовал, - признался Клим. – В комнатах засыпал, в коридорах… А просыпался уже на улице. Выталкивает он из себя постояльцев. Видимо, считает неприемлемым осквернением.
- Интересное у него название… - задумчиво пробормотал Багров. Клим кивнул, прекрасно понимая, к чему тот клонит.
- Даже и не думай. Никаких твоих прямых желаний он исполнять не станет. Но к просьбе, возможно, прислушается. Во всяком случае, с ним интересно беседовать…
- Он что, ЖИВОЙ? – с застывшим благоговением в голосе прошептала Ирка.
Багров отметил, что Клим явно не знает, как ответить на вопрос. Похоже, истина не ограничивалась постылыми рамками банального да/нет, подразумевая нечто настолько глобальное, что словами описать этого было попросту невозможно. Поэтому их проводник только развёл руками и решил завернуть разговор.
- Вы, кажется, памятником интересовались?
Матвей в который раз поразился той ловкости, с которой уходит от щекотливых для себя тем этот парниша. Ирка поджала губы, но, как личность в высшей степени разумная, настаивать на немедленном ответе не стала. Если не повезёт и вернуться в свой мир им с Багровым не удастся, впереди у них будет целая вечность для обсуждения подобных деталей.
Тем временем камни в центре площади пришли в движение. Повинуясь изящным жестам Клима, они торопливым роем начали вытягиваться вверх. Некоторые зависали в воздухе, словно приклеившись к определённому месту, другие хаотично кружились, пытаясь как можно скорее отыскать своё. Не все куски подходили друг к другу идеально: между некоторыми зияли огромные дыры, демонстрируя отсутствие определённых элементов шедевра, другие были окружены сплошной пустотой и соседей не имели вовсе, видимо, бесповоротно их утратив.
Наконец, последний камушек нетерпеливо вклинился между двумя особенно неповоротливыми кусками, и Клим сосредоточенно свёл руки, стараясь сохранить целостность композиции и предоставить гостям возможность ей полюбоваться.
Ирка тихонько ахнула и непроизвольно поднесла руку ко рту. Увиденное на миг представилось ей неумелой климовской шуткой. Впрочем, здравый смысл подсказывал, что этот вариант стоило отмести как излишне эмоциональный и объективно нерабочий, поскольку даже Клим вряд ли смог бы настолько удачно и спонтанно перекроить изначальный замысел, если бы тот был иным. Рассыпавшиеся камни лежали сколами наружу, и едва ли кто-нибудь смог бы предположить, что за ними скрывается ТАКОЕ. Багров издал сиплый горловой звук.
- Сударь, я не узнаю вас в гриме… - издевательски проворчал Клим, косясь на Матвея.
Ирка не могла вымолвить ни слова. Перед ней на пьедестале гордо возвышалась точная копия Багрова, держащего на руках доверчиво льнувшего к нему малыша. Статуя была выполнена в полный рост, но с небольшими изменениями. Например, Ирке казалось, что Матвей изображён немного старше или даже суровей, чем обычно. Невидящий взгляд каменных глаз с сосредоточенной строгостью буравил гипотетический горизонт, как будто оттуда в скором времени неминуемо должны были появиться враги.
- Откуда здесь это? – бесцветным голосом спросил Багров. Ирка вскинула на него изумлённый взор.
Похоже, Матвей не был настолько ошарашен увиденным, в отличие от неё. Да, он был удивлён, но при этом спросил вовсе не о том, о чём хотела бы узнать в первую очередь сама Ирка. Например, что за ребёнка держит некромаг, и почему он так хмуро смотрит вдаль, словно опасается за жизнь малыша?
Клим недовольно цыкнул зубом. Кисти его слегка дрогнули, выдавая масштаб усилий, затрачиваемых на поддержание формы местного раритета.
- Очевидно оттуда же, откуда и всё остальное… По большому счёту, сотворение этого мира на вашей совести, - сподобился ответить он через несколько томительных мгновений.
- Как так? – опешила Ирка.
Клим удержался от ехидного смешка, но вот желчную ухмылку скрыть не сумел.
- Как, как… Известно, как. Чай, не пальцем указательным…
Багров от неожиданности поперхнулся воздухом. Клим, глядя на него, фыркнул и устало опустил руки. Камни, вопреки ожиданиям, не осыпались беспорядочным потоком, а размеренно улеглись по своим местам в точности, как и было до вмешательства. Будто чья-то неощутимая магия, подхватив их, бережно вернула на причитающееся историей место. Ирка вздохнула.
- Силой нельзя восстановить то, что было стёрто велением сердца… - мельком поймав озадаченный взгляд валькирии, печально сказал Клим, рассматривая бывший монумент.
- Дурдом, – констатировал Багров.
- Вижу, идею ты уловил! – горько усмехнулся Клим. - Ну всё, - подытожил он с ощутимой льдинкой в голосе. - Я пошёл.
- Ты куда? – обеспокоенно вскинулась Ирка.
- Домой.
- А как же… мы? – не удержавшись, брякнула валькирия.
- А зачем вы мне нужны? – лёгким оттенком равнодушного недоумения ответил ей Клим. – Живите. И постарайтесь мне на глаза больше не попадаться.
Повернувшись, он уверенно зашагал с площади прочь. Ирка расстроенно сжала губы. Бросать их в этом мире одних было даже не бестактностью, а самой настоящей бессердечностью. На лице у Багрова отразилось нечто весьма колоритное, но описанию не поддающееся. Но, похоже, его подобное поведение мало волновало. Ирка посмотрела на него с сомнением. Будь они на Земле, некромаг уже неоднократно предпринял бы попытки напасть на Клима, мстя за все нанесённые оскорбления разом. Здесь же он как будто присмирел, словно загнав гордость глубоко внутрь себя, и с тщательно скрываемым, но Ирке всё же заметным интересом впитывал те крупицы сведений, что получал от тёмного воина. И этот странный разговор об их причастности к созданию вселенной Островов… Похоже, Багров подчерпнул из произошедшего гораздо больше, нежели сама валькирия. Это удручало.
- Что здесь делает твоя статуя, как думаешь? – тихо обратилась Ирка к Матвею, подозрительно глядя на размеренно удаляющуюся спину их провожатого.
- Странно… - пробормотал Багров в такт своим мыслям.
- И в самом деле… - отозвалась Ирка.
- Да я не о том, - нервно отмахнулся Матвей. - Странно, что здесь только я.
Догадка подтвердилась: некромаг явно что-то знал. Ирка нахмурилась и приблизилась вплотную к Багрову, решительно глядя ему в глаза.
- Не желаешь прояснить? – сурово потребовала она.
Вместо ответа Матвей неожиданно обогнул её и подошёл к разрушенной статуе. Усевшись на корточки, он осторожно протянул руку к камням. Ирка наблюдала за ним с плохо скрываемым недовольством. Багров очень медленно, явно волнуясь, коснулся предательски подрагивающими кончиками пальцев одного из ближайших осколков. В то же мгновение его тело прошила невероятно острая волна разрозненных ощущений. Ирка непроизвольно вскрикнула, когда некромага тряхнуло, и он, не удержав равновесия, шлёпнулся на брусчатку. Валькирия мгновенно метнулась к нему. Матвей удивлённо тряс головой, пытаясь привести все чувства в порядок. Ирка, торопливо воспроизводя в памяти всё, что читала в медицинских справочниках об ударах током, на всякий случай оперативно провела беглый осмотр. Зрачки были расширены, а сам Багров выглядел весьма сконфуженным, но не более. Ирка пощёлкала пальцами у него перед носом, возвращая к реальности.
- Невероятно… - только и сумел выдавить Матвей, всё ещё частично пребывая где-то за гранью разумного.
- В чём дело? – обеспокоенно спросила Ирка, не слишком-то надеясь на вразумительный ответ, и для надёжности тряхнула Багрова за плечи.
- Тепло… - сумбурно пробормотал он. – Словно…
Ирка настойчиво вглядывалась ему в лицо, пытаясь понять, не бредит ли он, однако на вскидку определить этого не удалось. Недовольно фыркнув, валькирия поднялась и решительно направилась в сторону камней. Прежде чем Багров успел что-либо возразить, она протянула руку и уверенно схватилась за один из них.
Разряд вышел таким мощным, что Ирку ласточкой пронесло по воздуху и впечатало в стену одного из домов. Стена угрожающе затрещала, но выстояла. Ирка издала слабый стон. Было неимоверно стыдно, что её, валькирию, вот так запросто нокаутировала какая-то жалкая кучка местного стройматериала.
«Хорошо, хоть Клим не видел», - подумала Ирка, медленно отлипая от стены. – «Я у него и так не в почёте, а тут уж совсем… Точно со смеху бы умер».
Пытаясь отдышаться, она поглядела на Матвея, которому, по идее, полагалось немедленно бежать ей на помощь. Но Багров, хоть и направлялся в её сторону, явно не торопился, прилагая массу усилий чтобы идти ровно и, по возможности, прямо. Иногда его начинало шатать, и тогда он замирал на несколько секунд, чтобы восстановить концентрацию.
- Тепло от камушков, гы-ы-говоришь?! – держась за стену и отчаянно пытаясь унять дрожь в коленях, недовольно пробурчала Ирка, когда он подошёл ближе. – Холод собачий! И, как будто… - Ирка внезапно осеклась.
- Что?! – требовательно поторопил привилявший наконец Багров, горя желанием интерпретировать свои ощущения.
- Как будто… - Ирка подняла взгляд на Матвея и прошептала, словно опасаясь, что её может услышать какой-то враг, - …меня ненавидят.
- Нет. Не так! – изумился Багров. – Словно верят, надеются и… - он неожиданно замолчал.
- Да говори уж, - проворчала Ирка, обиженная тем, что к ней, в отличие от некромага, осколки статуи отнеслись столь враждебно.
Матвей хмыкнул в кулак и слегка смущённо закончил:
- …и любят.

* * *
Клео неуверенно коснулась рукой шершавого ствола. Пальмы ей нравились. Хотя бы потому, что взбираться по ним было значительно легче, чем по берёзам, да и наверху в большинстве случаев поджидал сладкий приз. В вышине же берёз ждал только буйный русский ветер и стайка воробьёв, которые, уловив возможность выговориться, начинали трещать о своих тяжёлых птичьих буднях.
Стоило ли вскарабкиваться по наклонному стволу, Клео пока не решила. Конечно, спикировать прямо на голову Лёфчику было затеей занимательной и воодушевляющей, но сулило некоторую травматичность – рефлексы стражей мрака, даже совсем юных, отличались особой точностью и болезненностью.
Со стороны рифов послышался звонкий смех. Клео напряглась. Обычно, Лёф проводил здесь время в уединении и столь яркой эмоциональностью не выделялся. Даже с океанским бризом болтал по привычке только мысленно и полуулыбками. Клео довольно хмыкнула: за пятьсот лет знакомства он мало изменился, оставаясь неимоверно предсказуемым и совершенно непутёвым порождением мрака. Правда, до сегодняшнего дня Лео сюда никого не приводил, что несколько настораживало. Клео поморщилась, испытывая нечто сродни ревности – кто мог настолько втереться к нему в доверие, чтобы получить официальное разрешение здесь находиться? Такого права не было даже у неё, так как это удалось какому-то чужаку?! Неужели Лео стало с ней скучно? Ну да, она не умела рубиться на мечах и больше не играла при нём на флейте, чтобы не спровоцировать рецидив, но это не значит, что она стала бесполезной. Что с того, если захватывающие истории о мраке, свете или отважных смертных, которые рассказывал ей отец, давно закончились, а удивлять своими магическими дарованиями становилось всё сложнее?.. Лео не мог так поступить с ней. Пересытившись, променять на другую, новую и более дорогую игрушку. Ведь не мог же? Но он всё-таки принадлежит мраку… Этим бесстыдным и порочным обманщикам, предателям света.
Клео расстроенно прижалась к прохладному стволу пальмы. Как же так? Им ведь было вместе так интересно, так весело и так хорошо. Раньше. До сегодняшнего дня. Неужели теперь всё по-другому? Как и когда это случилось? Почему она не заметила, что становится раздражающей и ненужной? Неужели она вообще могла такой быть? Почему Лео считает её такой? Это ведь неправда. Она только хотела быть весёлой, счастливой, быть собой без ограничений и бдительного надзора тётушек. Разве она зашла слишком далеко или сделала что-то плохо? Чем-то не угодила?
«А почему я должна ему всё время угождать?!» - взметнулась бунтарская мысль но тут же потухла, задавленная опустошением и раскаянием. Клео хлюпнула носом и сильнее прильнула к утешительному стволу, крепко прижимая к груди атласную салатовую ленту. Одну из тех двух, которыми всегда перетягивала волосы, тех двух, что когда-то давно подарил ей в день рождения отец. Мощный оберег, хранивший в себе тепло и силу их семейных уз; маленького мира, который, казалось, просто не может быть разрушен, пока в их сердцах живёт память друг о друге. Бесценное сокровище. И сегодня она хотела поделиться им со своим другом. Хотела. До этого момента.
Из-за каменной гряды раздался звонкий победный смешок, и оттуда стремительно вылетел его источник – бойкий белобрысый мальчишка, рьяно отбрасывающийся от своего преследователя подобранными ракушками. Клео закусила губу и переместилась поближе к зарослям папоротника. Спасительный ствол пальмы она всё ещё не отпускала, скрываясь в густой тени тропических насаждений.
Странный паренёк разительно отличался от Лео. Если Лёф часто обретался в светлых одеяниях эдемского покроя и много блажил, то этот новичок был вызывающе чёрным и по тартарианским меркам до неприличия крутым. Клео на мгновение отвлеклась, задумываясь, откуда ей известны эти тартарианские мерки, но потом снова переключила своё внимание на незнакомца. Кожаная куртка, мешковатые штаны, куча молний и заклёпок, дерзко выбивающаяся футболка и конечно пижонски зачёсанная назад длинная чёлка, схваченная на затылке в небрежный тонкий хвост. Девчачья длина волос Клео не смущала, поскольку Лёф в последние пару столетий тоже порядком зарос, но их цвет казался подозрительным. Он был гораздо светлее и ярче, чем у любого эдемского стража, и на солнце казался идеально белым.
Лео появился неожиданно, застав её врасплох своим воинственным криком. Он метко кидался водорослями, заставляя противника отступать. Клео потребовались две мучительные минуты, наполненные дразнящими воплями и смехом, чтобы определить, что это не нападение и не специально разыгранный для неё спектакль, а просто игра. Очередная драчливая забава стражей мрака в которой, несмотря на общую беспорядочность, шлифуются метательные умения дальнего боя. Клео гневно фыркнула и тут же испуганно юркнула вниз, опасаясь разоблачения. Однако за ней никто и не думал следить. Мальчишки были поглощены своей буйной разборкой, успевшей перерасти в шумную драку.
Белобрысый явно преуспевал. Ловко уклоняясь от беспорядочных выпадов Лео, он смазанным призраком скользил рядом, нанося точные короткие удары. Клео завистливо вздохнула: так могли валькирии, так могли златокрылые, так мог даже её отец, но у неё не получалось никогда. Быть разящим копьём света, сияющим возмездием, быстрой и резкой маголодией – тем, чем и требовалось быть настоящему стражу эдема, у неё не выходило никогда. Временами казалась, что эта грация – удел только взрослых, и сколько бы она не тренировалась, ничего не выйдет. Максимум, что получится – неуклюже махать дудочкой, доводя до истерических припадков хохота всех стражей мрака. Но сейчас, прямо у неё на глазах, какой-то мальчишка делал всё столь безупречно! Клео стиснула зубы и попыталась проскользнуть в его мысли. Да, приём был из запрещённых и неподобающих свету, более того, он мог её выдать, но всё же очень хотелось узнать, в чём секрет этого зазнайки.
Вышеупомянутый зазнайка действовал пока очень уверенно. В очередной раз отклонившись, он цепко схватил своего противника за предплечье, и спустя мгновение Лео уже лежал и нюхал песок, делая вид, что упал сам, а не его уронили. Белобрысый издал самодовольный победный клич и накинулся на поверженного врага. Похоже, правило стражей мрака касательно нокаутированных соперников несколько отличалась от такового у света и гласило: «лежачих не бьют, лежачих добивают».
Лео успел перевернулся на спину и теперь, смеясь, отбрыкивался от попыток мальчишки закрепить свой успех. Клео озадаченно наблюдала за ними из своего укрытия. Забава не нравилась ей с самого начала, но теперь это было вовсе не завистью. Игра стала по-настоящему пугать. Удары светловолосого становились всё жёстче и яростней. Он явно переставал сдерживаться, превращая шуточный поединок в настоящий бой. Смех Лео звучал теперь приглушённо, неровно, со странными хлюпающими звуками. Из горла мальчишки вырвался ожесточённый рык. Клео высунулась из-за ствола, неуверенно сжимая флейту. Ей не хотелось прибегать к помощи своего инструмента, поскольку пострадали бы оба драчуна, но другого способа разнять их она не видела.
Лицо белобрысого исказила гримаса ненависти. Шипя от натуги, он изо всех сил душил Лео, вцепившись ему в шею обеими руками. Клео поднесла флейту к губам и припоминала единственную известную ей боевую маголодию, тайком подслушанную у одного из стражей, пролетавших мимо, когда они с отцом недавно впервые выбирались в город. Смущало то, что уже бледно-синий Лео по-прежнему иногда пытался смеяться, нисколько не сопротивляясь побоям. Он с улыбкой и радостью смотрел на своего врага, и казалось, что сейчас в целом мире не найти никого счастливей.
- С-с-с-с-с-сволочь! – шипел белобрысый, разъяряясь от подобной самоотверженности ещё сильнее. - Почему ты, а не я?! Почему, гад?!! – заорал он, вскочив и изо всех сил пнув Лео под рёбра тяжёлым, обитым шипованным железом армейским ботинком. Раздался глухой чавкающий звук. Лео, перевернувшись на бок, давясь, закашлялся. Под плотно прижатым к телу локтем расплывалось кровавое пятно.
Маголодия вылетела у Клео из головы. Осталась только звенящая пустота, которая неизвестно чьим голосом ехидно, но деловито сообщила, что ни одной исцеляющей трели она не знает. Да и вообще даже лечить прикосновением пока ещё не умеет.
Лео съёжился и затих. Впрочем, он всё ещё дышал, но вот надолго ли? Белобрысый, стоя над ним, сжимал и разжимал кулаки. Гнев улегся, уступая горечи и ощущению собственного поражения. Не перед своим врагом, а перед самой жизнью. Клео рассверипела и стиснула флейту. Впервые в жизни она чувствовала себя такой беспомощной и такой злой. С необыкновенной ясностью она ощущала свои мышцы, желающие наливающиеся неведомой энергией от желания разодрать этого негодяя на тысячу клочков, растерзать и искромсать его бездыханное тело на кровавые куски и выбросить по одному в океан на съедение акулам. Клео очень чётко представила себе эту упоительную картину и необъяснимый восторг наполнил её до краёв. Да, она поступит именно так! Это будет чудесно! Приятно! Необыкновенно сладкая месть!
Неожиданно, Лео грустно застонал. Калеопа дёрнулась и очнулась. Ужас собственных мыслей сковал её. Свету не полагается так рассуждать! Только мрак жаждет войны и только мрак может биться в экстазе при мысли о мести. Клео судорожно вдохнула. Значит, она уже заражена. Мрак пустил свои цепкие корни внутри неё, а она даже не заметила, как это случилась. Сбитая с толку собственным греховным прикосновением к тьме она метнулась обратно в чащу и понеслась что есть сил подальше от тех, кого до этого считала своими заклятыми врагами. Но неужели теперь и она становится одной из них?!
Клим остро зыркнул на закачавшиеся кусты, но ничего предосудительного не обнаружил. На всякий случай внимательно прислушиваясь, он опустил взгляд на лежащего рядом Лео. Рана уже затянулась, и теперь Лев просто рассматривал мелкие вихри песчинок, поднимающиеся от его размеренного дыхания. Клим фыркнул и сел рядом, повернувшись спиной.
- Тебе так важно, да? – наконец грустно спросил Лео, тяготившийся повисшим молчанием.
Клим не ответил, продолжая зомбировать сосредоточенным взором океан. Лео вздохнул, запустив очередной песчаный ураганчик, и сел, задумчиво разглядывая испорченную рубашку.
- Хочешь, я не буду повелителем? – едва слышно прошептал он. Клим, вскипев, как гейзер, мгновенно развернулся и схватил Лео за ворот.
- Заткнись, недоумок!
- Но я правда не хочу!.. – взмолился Лёф и тут же получил скользящий удар в челюсть.
- Ты мне поговори ещё! – взревел Клим и принялся ожесточённо его трясти. – Клянусь, засранец эдемский, я из тебя такого повелителя сделаю, которому служить не стыдно будет!
- Чем клянёшься-то? – патетично осведомился Лео, давно решивший, что сделает всё по-своему. Рубашка угрожающе затрещала.
- Чем хочешь!!! – выпалил Клим. Лео, уловив фанатичный блеск принципиализма в его глазах, фыркнул и аккуратно отцепил друга от остатков одежды.
- Ничем не хочу. Отвали!
Клим несколько долгих мгновений прожигал его взглядом, но уверенность Лео была непоколебима. С невозмутимым видом он разглаживал рубашку, сращивая разорванные нитки.
- Идиот мелкий… - кисло пробурчал Клим, отворачиваясь. – Ему по рождению подфартило, а он..! Тьфу! Урод.
Лео на оскорбления внимания не обращал, больше вслушиваясь в интонацию. У Клима, толком не обученного выражению каких-либо сторонних эмоций, кроме  гнева или раздражения, только по ней можно было угадать, что он сейчас испытывает. Сейчас бурчание было участливым и слегка завистливым. Так старые медведи ворчат на своих медвежат, досадуя, что те лишь играют в зарослях малины, сбивая ягоды и топча побеги, тем самым разбазаривая ради мимолётной забавы бесценный продукт. И всё же старшим грустно от того, что они больше не имеют никакого морального права к ним присоединиться, ведь нужно соответствовать, подавать пример, а не сетовать на то, что время уже прошло или, наплевав на всё, самим бросаться в россыпь колючих побегов.
Лео улыбнулся своим мыслям и радостно кинулся обнимать Клима. Тот кричал и для проформы сопротивлялся, но не смог продержаться и минуты против такого вселенского энтузиазма.
- Ур-р-р-ря-а-а-а!!! – вопил Лео, окуная Клима в песок. Тот отфыркивался, выбирался и в следующий миг уже Лео мотал головой, вытряхивая залипшие там песчинки.
Клим вскочил на ноги и рванул по мокрому песку, нежившемуся в полосе прибоя. Лео, не раздумывая, бросился за ним. Может, Лёф и не был настолько хорош в битве, как того требовал от него Мефодий, но вот бегать он умел прекрасно. У Клима не было ни единого шанса. С разбегу запрыгнув к нему на спину, Лео вскинул кулак в воздух и огласил пляж довольным криком. Клим рассмеялся и, не сбавляя темпа, побежал дальше, словно Большая черепаха катая своего львёнка. Лео довольно болтался у него на спине, доверчиво прижавшись щекой к седым волосам своего названного брата. Неожиданно он почувствовал, что этой скорости ему мало. Он хотел бежать быстрее, выше, коснуться рукой облаков.  Радостно смеясь, Лео распахнул крылья и, разжав руки, стремительно взлетел, оставляя Клима далеко внизу. Тот остановился и, задрав голову, с завистью смотрел ему вслед.
Лео с упоением кувыркался в вышине, ловя тёплые потоки воздуха, поднимающиеся от нагретой за день воды и буквально издеваясь своим безграничным счастьем над Климом, который по-прежнему не мог удержаться в воздухе и секунды, хотя предпринимал регулярные попытки, прыгая со всего, начиная от ступенек и заканчивая утёсами. Крылья росли ужасающе медленно. Они едва доходили ему до колен, хотя у Лео уже только внутренний пух был размером чуть ли не с ладонь.
Клим уныло прохаживался по берегу и подумывал о телепортации домой. Конечно, называть одну из пещерообразных камер Тартара домом было опрометчиво, но хотя бы её он мог считать номинально своей. В отличие от Лео, беззаботно парящего вдалеке, у него не было ни шикарного особняка, ни заботливой мамочки. Зато были книги и коллекция холодного оружия. А ещё был кроваво-красный ковёр с неясными золотыми узорами и отличный потускневший подсвечник с пятью тёмными огарками. Им так удобно было сминать комиссионеров…
Крепкие руки обхватили его за пояс и оторвали от земли и оставшихся на ней неприветливых размышлений. Клим не сразу понял, что летит. Некоторое время он упорно вопил и вырывался и только после того, как Лео посоветовал глянуть вниз, притих. Под ними зелёным пятном проносился тропический лес, скрывающий от извечно любопытствующих смертных любимую лагуну наследника, а над далёким горизонтом нависло солнце, грозя утопить его в своих красно-жёлтых, почти осязаемых лучах. Лео держал крепко и Клим с восторгом позволил себе расслабиться. Раскинув руки, он проносился над кучными ветками, увешанными лианами, пористыми рифами и шумными океанскими волнами.
В этот миг целый мир принадлежал им одним. Пока позволял Повелитель.

* * *
Дней не было. Как, впрочем, не было и ночей. Серый свет клубящихся облаков проникал повсюду. Не спасали ни толстые каменные стены, ни лёгкие витражи Замка Желаний, куда Ирка однажды от нечего делать забрела. Потоптавшись в необъятном коридоре, имитирующем прихожую, ей пришлось удалиться: указателей не было, а, судя по размерам, блудить в этой бледной обители можно было бесконечно. Казалось, само слово «бесконечность» обретало в этом мире какой-то особый оттенок обречённости. Не хотелось есть, не хотелось спать, не хотелось ничего. Медленно погружаясь в одинокое уныние, Ирка часто сидела на мягкой траве возле озера, разглядывая горизонт. Однажды она увидела вдалеке маленький остров, но тот поспешно убрался с пути их исполина и больше там никогда не мелькал. Ирка не знала, двигаются они, или просто висят на месте. Не было никаких ориентиров для точки отсчёта: тучи жили своей жизнью и всегда были похожи один комок на другой, звёзды не проглядывали, да и солнце тоже.
Багров всё время где-то пропадал и компанию тоскующей валькирии составлять не хотел. Один раз он явился ненадолго, весь перемазанный красной пылью, какая нередко встречается в пустынных каньонах. Не слова не сказав, он прошествовал в дом, откуда вскоре вынырнул во вполне благопристойном виде, и всё так же молча затерялся в близлежащем подлеске. Ирка вспомнила, что видела неподалёку от гор, на противоположном краю выжженную равнину и огромные трещины ущелий, когда смотрела на этот остров впервые. Надо же, как далеко забрался Матвей! Впрочем, Ирке было всё равно. Багров с собой не звал, а навязываться было не в её привычках.
Клима с их минувшего разговора она больше не видела, да и не горела желанием встречаться, раз за разом скомканно лелея внутри обиду на его последние слова. Зато озеро её ещё ни разу не подводило. Долгими часами просиживая подле него, Ирка, на первых порах очень осторожно, а затем уже совершенно привычно опускала ноги в воду и наслаждалась ощущением её упругого давления. Возможно, всё это было пустыми домыслами, но валькирии казалось, что от озера исходит некое умиротворение. И этот безмятежный покой помогал справляться с любой печалью.
Как-то, в очередной раз коротая время у воды, Ирка придавалась созерцательному безделью и от нечего делать водила пальцем по цепочке чешуек на ноге. Внезапно послышался щелчок, напоминавший хруст еловой шишки, и что-то плавно соскользнуло в траву. Приложив некоторые усилия, Ирка отыскала на земле между стеблей толстую чёрную чешуйку. В изумлении она поднесла её ближе к глазам, но не успела как следует рассмотреть – роговой фрагмент практически сразу рассыпался на ладони серой пылью.
Не веря самой себе, Ирка с надеждой провела рукой по ноге. С шуршанием и щёлканьем наросты отваливались один за другим, оставляя на своих бывших местах тёмно-коричневые отметины, похожие на следы от ожога. Ирка с восторгом разглядывала свои восстановившиеся конечности, совершенно забыв об одолевавшем её минуту назад унынии. Ноги вновь стали человеческими, а об остатках жидкого яда напоминали теперь только чёрные ногти, так и не вернувшие себе нормальный цвет и форму. Хотя и эта проблема наверняка бы со временем разрешилась. Всё это было очень кстати. Как раз накануне Ирка использовала последние капли чёрного масла из мехов Багрова и подумывала отправляться на поиски подходящего Источника в этих краях. Конечно, уверенности, что он найдётся, не было совсем, но у неё просто не оставалось выбора.
Валькирию отвлёк громкий всплеск, раздавшийся со стороны озера. По его поверхности расходились широкие круги, словно кто-то швырнул туда огромный камень в надежде, что тот всё-таки научится плавать. Волны уже улеглись, но коварное нечто так и не пробовало всплывать. Ирка до рези в глазах всматривалась в воду, надеясь заметить хоть какое-то движение. Ей вспомнились детские сказки, в которых фигурировали подводные чудища, изредка выныривающие на поверхность, чтобы привлечь очередного былинного туриста себе на откорм. При мысли об этом Ирка резво переползла подальше от берега, стараясь производить как можно меньше шума.
Стоило ей забраться на пригорок, как на спокойной воде проступило тёмное пятно. Оно всплыло нефтяной кляксой, а затем распласталось по поверхности, превратившись в аккуратный чёрный блин. Ирка нахмурилась в ожидании подвоха. Подвох наступил не сразу. Сперва на чёрной поверхности вспучился и опал, словно передумав всплывать, небольшой бугорок. Ирка насторожилась, но какое-то время так ничего и не происходило. Внезапно раздался тот же плеск и в воздух из центра пятна выстрелила бледная тень, тут же снова скрывшись в воде и утянув за собой остатки черноты. Вода пошла знакомой рябью, но на этот раз гораздо ближе к тому месту, где находилась валькирия. Ирка рефлекторно попыталась призвать копьё, но результат был на все сто процентов аналогичен предыдущим пробам. Рябь приближалась. Однако, проделав примерно половину пути, она постепенно пошла на убыль и полностью исчезла с водной глади. Ирке стало по-настоящему неуютно. Оттуда, из воды, за ней хищнически следили, оценивая каждое действие и пытаясь предугадать следующий шаг. Конечно, можно было скрыться в лесу, но, памятуя о запрете Клима на его одиночное посещение, Ирка на это не решилась. Хотя Багров, например, спокойно этим предупреждением пренебрегал. С другой стороны, у него не было тех проблем, что испытывала валькирия: никаких конфликтов ни с декорациями, ни с атмосферой. Будучи некромагом, Матвей идеально вписался в этот мир, насыщенный тревогой и опасностью, а также отличающийся явным неприятием света.
На этот раз никакой черноты, предвещающей появление монстра, не возникло. Из воды с лёгким хлюпом вынырнул тёмный округлый булыжник и замер, покачиваясь в такт неведомому подводному течению. Ирка с изумлением вглядывалась в нечто, отбрасывающее тонкие серебряные блики на воду, и никак не могла определить, чем является загадочный бугорок.
Тот неожиданно фыркнул и встряхнулся. Створки раздвинулись и оттуда показался бежевый вырост. Ирке сразу же вспомнился рисунок двустворчатого моллюска из учебника по биологии. Там были размечены основные органы, под одним из которых, бежевом и выступающем, гордо красовалась надпись: «Нога». Валькирия озадаченно хлопнула ресницами. Земным моллюскам предполагалось ползать по дну и просеивать песок в поисках подходящих микроорганизмов. Этот же явно был плавучим, да ещё и передвигался вертикально, в отличие от своих вышеозначенных родственников. Тёмное пятно же вполне объяснялось струёй чернил. Возможно, ему пришлось от кого-то улепётывать, или охота была в самом разгаре. Ощущая твёрдую опору логики, Ирка начала успокаиваться. Даже несмотря на то, что она принадлежала теперь магическому миру, извечное стремление закоренелой отличницы подгонять всё неизвестное под научные факты никуда не делось.
Классифицированный «моллюск» снова дёрнулся на этот раз из стороны в сторону. Створки раскрылись ещё шире, и Ирка с удивлением обнаружила, что из них выглядывают два чёрных глаза. Вполне человеческих, блестящих и очень недовольных. Внезапно Ирку озарило. Она, испугавшись и одновременно смутившись своей глупости, неожиданно икнула.
Из воды, издевательски подбулькивая над реакцией валькирии, торчала голова Клима. Ирка залилась краской. Теперь стало понятным и тёмное пятно, которое было всего лишь волосами плещущегося «мрачества», и нос, торчащий из прилипшего к голове мокрого парика.
Голова на миг скрылась, а затем уже вынырнула в подобающем виде, не забыв продемонстрировать удалой размах плеч и натренированные руки, профессиональным модельным жестом отбросившие лишние волосы назад. Клим перед купанием расплёл косички, и теперь всем своим видом напоминал заплывшую в любимый омут озёрную русалку. «Или русала» – мысленно поправилась Ирка, заворожено рассматривая лоснящиеся чёрные пряди. – «Хотя, тогда уж тритона».
Тритон вылезать на берег пока не собирался, пристально разглядывая валькирию и явно получая удовольствие от её смятения. Ирке, проигрывающей в памяти момент выныривания с настораживающим замиранием отдельных органов, неожиданно подумалось, а сподобился ли Клим обзавестись хотя бы шортами? Ведь до этого он жил один, и скрываться было особо не от кого. Эта идея застала её врасплох и, не сумев справиться с потоком разрозненных чувств, Ирка снова покраснела.
Клим, похоже, её мысли уловил, потому что абсолютно бесстыдно ухмыльнулся и двинулся к берегу. Ирке вспомнилась картина: «Рождение Венеры». Как-то, пытаясь в своём воображении анимировать выход той самой Афродиты из морских пучин, ей виделось нечто подобное тому, что представало сейчас перед ней.
Прозрачные капли яркими блёстками бежали по бедной, непривычной к солнечному свету, коже. Они дробились, прокладывали влажные дорожки меж выступающих мышц, и собирались снова. Слившись, капли медленно отделялись от тела и оставались висеть в воздухе, оставляя за движущимся к берегу Климом призрачный сверкающий след. Он в буквальном смысле выходил сухим из воды. Волосы невесомым шлейфом парили в воздухе за его спиной, поддерживаемые тысячами улетающих капель. Первые из них уже начали постепенно опускаться обратно в озеро.
Клим специально шёл медленно, давая возможность Ирке в деталях рассмотреть явление Великого Совершенства в лице Себя из водной глади, и определённо жаждал восхищения столь волнующим зрелищем. Восхищение не было слишком бурным, но вполне очевидным – у Ирки медленно отвисла челюсть. Клима это вполне удовлетворило. Он презрительно улыбнулся, дополняя образ безупречного бога, с презрением относящегося к недостаточно идеальным смертным. Приворотные чары были у него в крови, хотя, даже не будь их, Клим всегда с уверенностью чувствовал себя неотразимым. Доказательством тому служило неимоверное число опустошённых дархов самых искусных стражниц мрака и ещё большее количество отнятых жизней у менее изощрённых воительниц. Пожалуй, единственным женским изделием мрака, имеющим устойчивый иммунитет к его очарованию, была Клео, но она являлась запретной территорией.
Ирка осторожно закрыла рот и покачала головой. К таким проявлениям нравственного садизма мрака она была не готова. И то, что Клим изначально изволил появиться из озёрных пучин уже в штанах, общую картину скромней не делало. Новоявленный Аполлон понимающе хмыкнул.
- Обычно я плаваю без одежды, но по случаю вашего прибытия… В общем, подумалось, что надо бы блюсти хоть минимальный этикет, – нахально заявил он, водя пальцем по переносице. – Впрочем, вижу, ты огорчена. Исправить ситуацию?
- НЕТ! – торопливо воскликнула Ирка и постаралась изо всех сил не смутиться. Однако лёгкий румянец её всё же выдал. Клим ехидно хохотнул, искренне наслаждаясь её реакцией.
- Я, кажется, запретил тебе являться пред наши царские очи, – будничным тоном заявил он, извлекая из воздуха длинный плащ и набрасывая его себе на спину. – Что же такое экстраординарное стряслось, что ты не побоялась ко мне прийти?
От такой наглости Ирка потеряла дар речи. Клим не только умело перехватил инициативу в разговоре, но и заставлял оправдываться! Дело пахло беспределом, как любил выражаться в подобных ситуациях Багров.
Но Клим, похоже, устраивающий ответ уже подыскал для себя сам. Довольно скользнув взглядом по ногам валькирии он мирно уселся рядом.
- Вижу, у нас здесь небольшая эволюция, - расслабленно щурясь, промурлыкал он.
Ирка невольно посмотрела на отпечатки, оставленные чешуйками, но отвечать не стала, стремительно ощутив, что сейчас её роль сводится к мягкой стенке изолированной палаты, которой буйный таблеточник с энтузиазмом даёт отчёт за прошедший день. Но Клим развивать мысль в монолог не стал, в очередной раз удивив валькирию. Он, повернувшись к ней спиной, тихо улёгся, закутавшись в плащ, и спокойно задремал. Ирка некоторое время недоумённо смотрела на его мерно вздымающуюся спину, пока до неё не дошло, что её просто оставили на страже. Валькирия полувосхищённо-полуобиженно фыркнула. Одна сплошная выгода и никакого человеколюбия. Похоже, их новый сосед отличался особой практичностью и муками совести терзаться не спешил.
- Эх ты, Ваше Мрачество! – пробурчала Ирка, подвигаясь ближе. Клим ответил жизнерадостным сопением спящего хомячка и от дальнейших комментарием воздержался.
Подождав для надёжности некоторое время, Ирка решилась заглянуть ему через плечо. Спящий Клим, несмотря на свой ещё не почтенный, но уже задумывающийся возраст, выглядел невероятно молодо, почти по-детски. Мышцы лица были полностью расслаблены и все морщины, придававшие ему маскировочную суровость, разгладились. Ирка непроизвольно улыбнулась. Вот так и выходит в жизни: лепят на себя люди причудливые маски, а потом удивляются и тоскуют от того, что их никто не понимает и не видит за внешним километровым слоем брони мягкого и пушистого зайчика, нуждающегося в ласке и заботе.
Ирка осторожно отодвинулась, твёрдо решив его честно покараулить и не будить как можно дольше, чтобы не встречаться с привычной бронёй равнодушия. Клим заёрзал во сне, устраиваясь поудобнее, и, согревшись, откинул плащ, высвобождая руку и часть спины. По руке, чуть ниже плеча шёл тонкий выступающий шрам, опоясывающий её по кругу. Ирка наклонилась, чтобы рассмотреть его подробней.
Ничего необычного в шраме не было, за исключением того, что окружность была выдержана идеально. Больше всего походило на то, что мышцы надрезали каким-то кольцом, а потом слишком небрежно оставили заживать. Ирка отстранилась, пытаясь припомнить какое-либо орудие, способное оставлять такие отметины, но ничего в своём внутреннем фентезийном справочнике холодного оружия нашарить не смогла. Её рассеянный взгляд скользнул по открытому участку спины Клима и уже собирался перейти на плащ, как вдруг его что-то задержало. Ирка не могла понять, что именно ей показалось странным, но неясности вырисовывались.
Присмотревшись, она поняла, что кожа на спине была местами натянутой, неровной и слегка блестящей. На миг придвинувшись ближе, валькирия тут же в страхе отпрянула. Она узнала; видела подобное в различных медицинских справочниках, когда однажды решилась проверить, как должны были выглядеть её шрамы, полученные в аварии. А теперь прямо у неё перед глазами, еле заметные на бледной коже, проступали знакомые рваные края затянувшихся ран, больше напоминающих неглубокие рытвины. Они пересекали друг-друга, словно бесконечные дороги, нанесённые на гладкую берёзовую кору топором дровосека-садиста. И по краям похожие узоры из лучей уже зажившей, но глубоко разодранной когда-то плоти.
Ирка до крови закусила губу, чтобы сдержать крик. Она смотрела лишь на часть, но вполне могла представить, что и вся спина Клима разукрашена подобной живописью. Валькирия вздрогнула, заново открыв для себя смысл этого слова. Живопись. Письмо по живому. Раскалённым железом или острым лезвием. А может стальными нитями проволочной плётки.
Ирка подавила жгучее желание прикоснуться к изуродованной спине Клима и отвернулась. Ей надо было о многом поразмышлять.

Отредактировано Чу (2009-03-10 13:46:09)

Большое спасибо! Дело в том, что мне, кроме как со здешними читателями, больше не с кем поделиться своими пЕЙсательскими попытками, поэтому и поддержка так важна.

Тут поразмышляла насчёт фика - что-то не знаю, получится ли по две главы. Одну-то точно удастся, а вот насчёт второй пока неизвестно - это будет зависеть от того, какие объёмы будут выходить за день-два. Возможно, будет получаться, что напишется 1,5 главы в месяц, тогда в одни будет по одной, а в другие по две. Но это я всё загадываю, а надо бы смотреть по практике. В любом случае, сведения о ходе процесса постараюсь сообщать регулярно. Пропадать я больше не намерена. =)