Мефодий Буслаев. Врата времени.
Автор: Tanya S.

Глава 1.
Оборотная сторона руны.

Плыл тихий майский вечер. Настолько тихий и настолько майский, что Мефодий, беспечно нежившийся в объятиях нового свежезапятнанного кровью кожаного кресла,  начал подозревать Улиту, отбывшую часом ранее на очередной кутёж. Вполне могло статься, что ведьме захотелось припорошить вечерок в компании Эссиорха очередной тонной романтики, и она малость подшаманила.
Дафна, сидевшая на подоконнике, наигрывала на флейте что-то успокаивающее. Такое успокаивающее, что Евгеша, забавлявшийся с каплями воды, вращая их на манер электронов вокруг себя, клюнул носом и тот час схлопотал предательскую петарду от Зудуки. Неугомонный монстр осваивал новые способы членовредительства.
Чемоданов, скрючившись над журнальным столиком, строчил в припадке вдохновения новый монументальный труд: «Славянская матершина, как пища для размышлений. Анализ, критика, перспективы». На данную работу его сподвигла очередная перебранка с Натой, в ходе которой выяснилось, что у Чемоданова недостаточно развит чушенесущий рефлекс и дополнительный, указывающий прочим необразованным лохам их место, перст. И вот, чтобы не ударить в грязь лицом при следующей стычке, Петруччо самозабвенно марал бумагу – себе в назидание, а прочим в поучение, ведь, как выяснилось в ходе проведённого им исследования, только 50% тёмных стражей, при встрече со светом, могут дать грамотный словесный отпор, включающий в себя отвлекающую брань, аллегорические сравнения родственников оппонента и, наконец, отсыл оного в строго заданном направлении, для верности, сдобренный рунами телепортации.
Даже Депрессняк – эта самонаводящаяся бомба без часового механизма и проводков для отключения, – и тот идиллистически возлежал на верхней полке книжного шкафа и грыз гранитную пепельницу, стянутую недавно непонятно где. Ната, раскинувшаяся на кушетке, задумчиво разглядывала себя в круглое зеркало с ручкой и прикидывала, не подразнить ли Мошкина, не без труда восстановившего душевное равновесие после шпионской вылазки рукотворного монстра.
Умиротворённость прокатывалась по комнате маленькими клубочками, заставляя растворяться в дыхании зарождающейся ночи. Мефодий, решивший было впитать этот покой про запас, настолько расслабился, что не смог толком сконцентрироваться, и только пропыхтел что-то невразумительное, когда ничего не вышло. Думать не хотелось. Кресло стояло рядом с окном, где сидела Дафна. Звуки флейты, сплетаясь в причудливый дорожный серпантин, плыли по воздуху, окутывая сознание сладкой ленью. Внезапно Даф резко оборвала мелодию и повернулась к остальным:
- Вы это видели?!
- Что видели? – разомлевшему Мефодию мысли давались с трудом. Хотелось продолжения банкета.
- Небо! Оно засве…
- …Очередной златокрылый, только и всего. Ты что, совсем сбрендила, светлая? – лениво осведомилась Ната, ощущая хроническую потребность поцапаться с Даф.
«Не! Наши по ночам обычно не летают… Разве только рейд какой, но тогда вспышек было бы больше…» Дафна покачала головой и снова взглянула вверх. «Тишь – гладь – благодать! Лопухоиды творят что-то, наверное…» И, успокоенная этой мыслью, Даф вновь поднесла к губам флейту. Но продолжить ей не дал непредсказуемый фактор под названием Вихрова.
- Кончай гундеть на своей балалайке и  извращать мой тонкий слух наборами скрипичных ключей! – категорично заявила Ната.
«Да что-ж тебе надо-то, а?!» - подумала Дафна, произнеся при этом вслух:
- Уборщица консерватории наезжает на дирижера – слишком много цветов набросали на сцену? Остынь, лапуля, убираться можешь хоть сейчас!
Уязвлённая двусмысленностью последнего предложения, Ната решила сменить тактику и, прикинувшись несправедливо обкусанной Красной Шапочкой, стала заигрывать с Мефодием:
- Меф, а, Меф? Развалился, негодник, и не чешется, когда красивую беззащитную девушку так бессовестно оскорбляют! Защитил бы хоть от света лютого! Ты же ведь у нас будущий повелитель… Хочешь мной повелевать, а?..
Своё мурлыканье Ната усердно сдабривала чарами, однако эффект оказался не совсем таким, на какой она рассчитывала:
- Дафна – уймись! –Вихрова возликовала – Ната, поди прочь! («Какие же они всё-таки… Мрак!..») Ната так и застыла со сжатыми кулаками, занесёнными в победном жесте. «Боже мой! Он уже не говорит! Он приказывает, как владыка!» - ужаснулась Дафна.
- Что, красивые нынче не ценятся… – Вихрова решила не сдаваться, присев на подлокотник кресла, в котором тихо млел Меф. Дафна заставила себя успокоиться. «А оно мне надо вообще! Блин! Блин! Блин! Ну что я делаю!» - подумала она, невольно следя боковым зрением за развитием ситуации.
- Хочешь, я сделаю тебе массаж. Ты такой напряжённый…
Мефодий, которого и вправду стал напрягать натиск Вихровой, хотел уже было отказать, но внезапно, взглянув мельком на Даф, передумал.
-Валяй.
Евгеша печально уставился на них с дивана. Даже Петруччо на миг оторвался от своей писанины. Ната ловко уселась Мефу на колени и начала уверенными поглаживаниями массировать ему плечи. У Мефодия закружилось голова. Захотелось сделать что-нибудь безумное. Тёмные глаза Наты завораживали. Казалось, он опускается в них всё глубже и глубже… Где-то на задворках сознания мелькнула ускользающая мысль: «Физический контакт… Это я как-то не подумал…» - но и она растворилась в бесконечно плывшей реальности. Мефодию захотелось вырваться, сбросить с себя чары, но он не мог. Вместо этого, он отстранённо заметил, что его рука сама тянется к лицу Наты…
Дзынь! Дзынь! Бам-м! Настольный сервиз разлетелся радостными брызгами хрусталя. Ната отвлеклась, и гипнотическая сила ослабла. Мефодий почувствовал, что тело вновь, хотя и неохотно, повинуется ему. Не теряя ни секунды он сбросил Нату с колен и выскочил из комнаты, запоздало заметив на лестнице, ведущей на мансарду, мелькнувшие всполохом света хвосты Даф. «Какой же он дурак! Просто идиот!» - пронеслась у него в голове чужая мысль. Даф была настолько расстроена, что даже не стала экранировать эмоции. «Идиот…» - вспомнил Мефодий, уже очутившись на улице, - «…И инфантил!» - добавил он просебя.

* * *

Мефодий третий час шёл по проспекту имени Какого-то-там-всемирного-кого-то и размышлял о происшедшем. «Во дела… Дафна теперь точно обиделась… А с какой это радости это меня должно заботить! На обиженных людях воду возят, а на стражах – спирт! И вообще! Нужна она мне!.. Вся светленькая такая, прям ути-пути не чихай!.. Без неё обойдусь! Тоже мне выискалась – совесть с дудочкой!» Однако, все доводы полетели в тартар, передать привет Лигулу, когда Меф представил себе Дафну, плачущую, уткнувшись в подушку, там, на мансарде. «Инфантил!!!» - Повторил он себе, и, резко развернувшись, быстро пошёл обратно.
В это время на Большой дмитровке вопреки, а может и назло, разгулявшейся фантазии Мефодия, Дафна сидела на краешке кровати и вычерчивала в воздухе кончиком флейты руны. Вот руна покоя, с которой, если переборщить, можно успокоиться навечно. А вот похожая на бабочку руна вечности. С ней тоже нужно обращаться осторожно – всегда существовала вероятность в эту самую вечность кануть, растворившись в сиюминутных переживаниях. Руна радости…
«Да-а-а… Радость мне сейчас не помешает» – подумала Даф, завершая начертание уверенным зигзагом. Внезапно, руна вспыхнула золотистым светом и начала распадаться на крошечные искры. Дафна озадаченно моргнула – обычно, не содержащие магии руны таяли в воздухе дымными кольцами не срабатывая, но эта явно была наполнена чьей-то волей. Искры, тем временем, покрутились на мансарде восторженной змейкой и, весело пропрыгав по цветочным горшкам, улепетнули в окно, держа курс на Луну.
-Дурдом на выезде. Психи в детском саду… Устроили гулянку с самопальными куличиками и гарниром из воспитателей… - пробормотала Даф, вспоминая одно из коронных утверждений Эди, что глюки, обычно, толпами шастают, и провожая взглядом сияющую змейку, - Что это было, интересно? – размышляла она секунду спустя, меряя шагами комнату. И тут её осенило, как в своё время осенило широко известного в лопухоидных кругах некого Йосю Ньютонова, кумарившего под древом познания и получившего яблоком по тыкве, что вместо безобидной руны радости, традиционно использующейся стражами света для поднятия настроения, она изобразила кое-что похлеще. Остановившись посреди мансарды, задумчиво глядя на дверь, сквозь которую в данный момент просачивался Депрессняк, растворив её нижнюю часть кислотной слюной, Дафна попыталась вспомнить начертание, однако, к величайшему её удивлению, ничего не получилось. Отчётливо воспроизводился лишь завершающий штрих – зигзаг, характерный для большинства призывных рун. Но что она призвала на свою дурную голову, для Даф оставалось загадкой.
- Ну и ладно. Ели бы это был мертвяк какой, или кто-то из потусторонних миров, или ещё какая пакость, он бы уже явился сюда. А так – не стоит раньше времени поднимать народное ополчение. Возможно, революция не состоится то техническим причинам – в самый ответственный момент стартовый мушкет заклинит, а все бомбы, приготовленные для царя, загонят под видом петард на ближайшей стачке…
«Но с Эссиорхом всё же посоветоваться стоит» – решила для себя Даф и отправилась на поиски незадачливого хранителя. Депрессняк, поразмыслив, направился следом за хозяйкой. Блажь прошла, и адскому котику не терпелось схватить очередную порцию перца под хвост.

* * *

Когда Даф выскользнула из резиденции вместе с Депрессняком и отчалила в направлении предполагаемого местонахождения Эссиорха, на мансарде вновь появились золотые искры. Осторожно влетев в окно, они задумчиво покружили над люстрой, спустились на кровать и в замешательстве потолпились там. Затем подлетели к двери и деловито повертелись возле отверстия, проделанного Депрессняком. Пошуршали по книжным полкам, заглянули в ящики комода и, полностью удостоверившись в отсутствии хозяйки, свернулись аккуратным блинчиком на кроватном балдахине.

Глава 3.
Калоша для Золушки.

  Эссиорх, который по странному стечению обстоятельств, был всем так необходим, занимался в этот момент самым неблагодарным, бесперспективным и бестолковым делом в мире, а именно развлекал женщину. Улита, имеющая наглость представлять эту самую женщину, отрывалась на полную катушку.
Заведение, в которое коварная ведьма затащила благовоспитанного Эссиорха, называлось: «Станция Бухарилово», - что весьма чётко отражало главную цель клиентов, посещающих это место, и находящих здесь свою конечную станцию вследствие неумеренного бухарилова. Забегаловка, с виду являющаяся непримечательным полуподвальным помещением, занимала три подземных этажа и была частым местом тусовок тёмных магов, стражей и всякой нечисти, как и любое из тех немногих заведений в Москве, которые предназначались для увеселения магического и полумагического люда. Учитывая тот факт, что здесь ошивались только тёмные, праведному Эссиорху совершенно не хотелось злоупотреблять гостеприимством и терпением клиентов этого питейного дома. Однако, Улите, ловко сыгравшей на его любви к мотоциклам и заявившей, что внутри проходит выставка-распродажа уценённых запчастей,  удалось втянуть его внутрь.
И вот теперь, среди разгорячённых джинов, буйствующих магов, гордых стражей и просто мрачных личностей, рассевшихся по углам и обдумывающих свои коварные замыслы, простирающиеся от мирового господства до жульнического выгрызания дырок на носках собутыльников, среди кучек деловито шастающей нежити, Эссиорх чувствовал себя немного неуютно. Особое подозрение вызвал у него на первом этаже бармен из вампиров, многозначительно поглядывающий на его полнокровную спутницу. Хранитель уже начал было нашаривать взглядом свободный столик, но Улита решительно взяла его за ремень и направилась к  руне перехода, мерцавшей в конце зала, и, перекрикивая гам, довела до сведения Эссиорха, что здесь булькает всякий сброд из тех, кого на нижние уровни не пускают, да и по жизни просто опускают – ниже плинтуса и глубже вантуза.
На втором этаже возле руны нарисовался какой-то суккуб, как оказалось, играющий роль швейцара. Он деловито пошуршал пергаментом со свитком всяких ВИПов и ПОПов (Примазавшихся Обнаглевших  Посетителей), взглянул на Эссиорха, прикидывая, чем бы ему скомпрометировать хранителя перед Улитой, и, не найдя возможным превратиться в новый дизайнерский чоппер, с кислой миной, трудно ожидаемой от представителя такой древнейшей и своеобразной профессии, пропустил их внутрь.
В этом зале, моно сказать,  было гораздо спокойнее, чем наверху, в основном потому, что все посторонние звуки моментально глушились ревущей музыкой. Эссиорха заинтересовала следующая руна, ведущая на последний, третий уровень, но возле неё стоял могучий детина, удалой размах плеч которого поверг бы в уныние даже Гуню Гломова. Двумя пальцами, боясь раскрошить, детина держал плоский гранитный камень, с выбитыми на нём именами посещавших нижний зал.
Улита решительно направилась к барной стойке, за которой, протирая стаканы респиратором, мотал трудовой срок бармен. На вид он выглядел вполне прилично. «И на вкус тоже!» - хихикнула Улита, оборачиваясь, чтобы запечатлеть контрольный поцелуй на поросшей щетиной щеке незадачливого хранителя. Бармен неопределённо хмыкнул, демонстрируя всем своим видом, что клиент всегда прав, особенно когда он неправ.
- Здорово, Бух! Как существование влачим? По-маленьку? Вот и славно! Эся, правда он милый, а ведь с виду – приличный человек! – затараторила развеселившаяся ни с того ни с сего Улита, нашаривая стул и приземляясь по левую руку от бармена.
Бух, или Буха, как называли постоянные клиенты, на правах постоянных клиентов, этого дородного человека, являлся хозяином всей этой шарашки и по совместительству барменом зала на втором этаже, утверждая, что так проще вести дела: у него никогда не возникало проблем с клиентами первого уровня, и претензии посетителей третьего ему тоже не приходилось выслушивать. К тому же правилами было установлено, что обслуживающий персонал третьего зала должен был состоять исключительно из глухих, немых и подслеповатых магов – высшие чины предпочитали секретность и конспирировались даже от собственной тени, которая запросто могла стукануть что-нибудь лишнее, если её как следует подпоить эфиром.
И хотя правила составлял сам владелец, и мог в любую минуту их поменять, он предпочитал следовать первоначальному замыслу, сулившему немалую прибыль на всех уровнях «Станции Бухарилово».
- Кто это с тобой? – проявил Бух почти товарищеский энтузиазм в поддержании беседы.
- А то не ведаешь, друг Буха! Ишь, хитрюга! Палит ту за всеми потихоньку, сам знает больше, чем канцелярия Лигула, а всё туда же! И расскажи ему, и денег дай, чтоб не разболтал, и за выпивку заплати, а всё едино – не посочувствует старой больной женщине со сквозной раной в печёнке!
- Купидон, магия какая, али сама влюбилась? – проницательно заметил Бух.
Улита на миг стушевалась, но тут же восстановила бронепоезд внутреннего равновесия и, строя глазки Эссиорху, заявила:
- Да как же в такого красивого не влюбишься! Сам светленький, блаженненький, а мускулы-то о-го-го какие! Видел бы ты, как он самоотверженно водит мотоцикл! Все столбы разбегаются! Ах ты мой сладусик! – и ведьма снова полезла целоваться.
Эссиорх относился к её гиперболированным проявлениям нежности невнимательно. Он долго шарил глазами по залу, а затем недоумённо изрёк:
- Улита, а где же запчасти?
Ведьма округлила глаза, изображая святую невинность и едва сдерживая смех.
- Наверное, унесли, пуся. Выставка закончилась – агрегаты раскупили. Хочешь, догоним зачинщиков этого шоу и в простых и понятных выражениях объясним, что надо было дождаться Самого Главного Эксперта в этой области, ну?
Заметив, как хранитель уже встаёт со стула и собирается идти вправлять извилины несуществующим организаторам, Улита, не выдержав, захохотала. Вместе с ней хохотал и бармен.
- Да! Занятный у тебя ухажер! Одно слово – светлый! – сказал он, отсмеявшись.
На лице Эссиорха отразилось праведное негодование, и он чуть было не полез разбираться. Но Улита вовремя остудила своего разгорячённого байкера прицельным поцелуем в лоб. На лбу, словно автограф вражеского снайпера, остался чёткий помадный след.
- Во-во! Он самый! Ухо-жор! Так и норовит ушко откусить! Говорит, они у меня сахарные, бесстыдник! – игриво подтвердила Улита – Пойдём! Подаришь девушке танец, закружишь в хороводе эмоций и утопишь в водовороте страсти!
- Нет. Я не… - начал Эссиорх, но был увлечён своей спутницей в центр зала, где кучковалось под современную лопухоидную попсу по меньшей мере человек двести.
Улита крутилась вокруг топчущегося Эссиорха, который танцевал хоть и не плохо, но больше жанровые произведения вроде вальса или танго. Колбаситься под такое ему ещё не доводилось – в Эдеме всегда был напряг с лопухоидными, так сказать, творениями. Улита, подзадоривая его, безостановочно хихикала и флиртовала с джинами, зажигающими (а эти ребята в буквальном смысле зажигали в неуёмном порыве энтузиазма) по соседству. Эссиорх кипятился, и чуть было не сорвался во грех, решив наставить антихристов на путь истинный (к своему делу он, как и всякий светлый, относился с изрядной долей фанатизма), однако был перехвачен Улитой и насильно уведён за дальний столик от этого самого греха подальше…
- Ну, что, прынц ты мой ненаглядный? Испортил девушке праздник, помешал тихому отдыху интеллигентных представителей бутылочной династии и кувшинчиковых обителей, переведя их из газообразного состояния в кипящее! И пусть лопухоиды захлебнуться слюной, утверждая, что может кипеть только жидкость! Вот и води тебя после этого по приличным местам! Всю личную жизнь по паровоз мещанского недоверия пустишь! Поди, хоть спой что-ли! Караоку по-русски мы тебе сейчас мигом устроим! – и, озарённая новой идеей, ведьма стала выискивать глазами официанта.
- Не надо, Улита, прошу тебя! С меня хватит танцев! – не то грустно, не то укоризненно сказал Эссиорх.
- Бяка ты! Не хочешь своей девушке приятное сделать! Изверг в третьем поколении! – насупилась Улита.
- Не говори так, ты же знаешь, что…
- Так! Подожди! Если сейчас последует признание, я должна иметь благопристойный вид! – и Улита, эффектно извлекая из ничего помаду и зеркальце, а заодно и кучу другого косметического барахла, начиная от туши и заканчивая устройством для шлифования ногтей, начала торопливо приводить потрёпанный танцами марафет в надлежащее состояние.
Однако, даже после приведения себя в полный порядок, вплоть до слегка подкисшей неотразимости, Улита признания не дождалась. Застывший Эссиорх тупо смотрел в одну точку, пребывая, если не в астрале, то где-то возле Эдема наверняка. Прождав около минуты не добившись ровным счётом ничего, ведьма почти была готова вознегодовать и обвинить хранителя в измене, тем более, что по близости крутилось с пяток молоденьких девиц, явно не обременённых умственной работой по жизни, и лишним весом на данный момент, которые бросали взгляды, туманные по своей сути, на её кавалера.
Внезапно Эссиорх вскочил:
- Я срочно нужен Дафне! – бросил он и быстрым шагом устремился сквозь толпу к выходу.
- Ну и мужики пошли! На них красавицы вешаются, а они к малолеткам сбегают! – и пообещав просебя устроить хранителю головомойку с истерикой и угрозами и  покинуть его в ближайшую тысячу лет, Улита, как средних размеров боевой дракон, раззадоренный блеском лат вражеской армии, ломанулась в кучу посетителей этого далеко неоднозначного заведения вслед за Эссиорхом.

* * *

Даф уже целых четыре часа бестолково кружила над городом. Хранителя нигде не было видно, он не отзывался на мысленные призывы, и она, плюнув на все предосторожности матерелизовала крылья. На время попутный ветер выдул из её головы все страхи и самые пессимистичные прогнозы, но Эссиорх упорно не обнаруживался, что волей-неволей возвращало к размышлениям. Даф не могла знать, что «Станция Бухарилово» экранировала любую магию изнутри и снаружи, что позволяло ей успешно существовать в лопухоидном мире, не привлекая к себе лишнего внимания, и, заодно, поддерживать порядок внутри, не создавая магоопасных ситуаций.
К тому времени, как Дафна окончательно решила удариться в панику, у неё в голове внезапно зазвонил колокольчик. Она осторожно снизилась. В редеющей реке лопухоидов отчётливо вспыхнули длинные волосы, зачёсанные в хвост.
«Вот он у нас тут кто! Наследничек нарисовался!» - подумала Дафна и тут же спохватилась, что за такое презрительное отношение можно схлопотать ещё, как минимум, половину чёрного пера. А их у неё было и так уже навалом – слишком много ошибок она совершала, порой даже не задумываясь об этом. И хотя следом за поступком приходило раскаяние, иногда даже искреннее, перья цвет уже не меняли, видимо, считая, что Даф этого не достойна, ибо светлому стражу, ступившему на скользкую тропу мрака, пусть даже и во имя благого дела, нет прощения.
Пока Дафна размышляла, стоит ли ей снизиться и заговорить, или бросить всё как есть, и продолжить поиски, Мефодий остановился и пристально начал вглядываться в высокое хмурое небо. Причём, взгляд его блуждал хоть и неопределённо, но целенаправленно. «Засёк!» - поняла Даф – «Интуиция вякнула. Выучили на свою голову!» - и, смирившись с тем, что разговора не избежать (а глаза Мефодия уже её нашарили, несмотря ни на какие маголодии невидимости, и улетать сейчас было бы просто потехой его самолюбию), начала снижаться плавными кругами.
Мягко коснувшись земли, она отстегнула крылья и юркнула в ближайший переулок: всё-таки для света она по прежнему была изменницей, и слежку никто не отменял. Меф последовал за ней. Наконец, оказавшись в безопасном полумраке какого-то типичного дворика, окружённого со всех сторон многоэтажками, Дафна выжидательно повернулась к нему. Мефодий молчал, иногда в порыве решимости открывая рот, чтобы что-то сказать, но ничего не произносил и возвращал челюсть на отведённое ей природой место. Даф уже подумывала, не исполнить ли для него маголодию смелости, приправленную трелями угрызений совести, но Мефодий наконец соскрёб с внутренних стенок всю силу воли и решительно, как лоханувшийся человек, упорно отстаивающий свою, заведемо неверную точу зрения, произнёс:
- Прости! – А затем, пока она не успела оборвать, добавил – Это было по-идиотски и…ну…ты…, в общем…, ты поняла… - он вконец запутался в своих чувствах и необходимости их проявления.
Откуда-то сверху очумелой торпедой спикировал Депрессняк. Ему только что довелось пережить стычку с медведем, у которого он нагло вздумал приватизировать радиоактивную рыбу, когда они с Даф пролетали мимо зоопарка. Медведю удалось не только отстоять свою ночную рюмку чая, но двинуть коту на посошок проценты с долга (Депрессняк отгрыз рыбе хвост), на что адский котик ответил блатным мявом в духе: «Ну, очкарик, сам напросился! Сейчас твои перископы станут продолжением твоего организма! Сдриснул резко! Чта-а-а?!!». Но Миша, бывалый малый, разбираться в лексиконе всяких там понтящихся котов не любил. Он был парень конкретный, в глубинке выросший, и привыкший доверять больше лапам, нежели языку. Поэтому, не дожидаясь окончания брани, законный крышевала таёжных лесов размахнулся и врубил коту, отлетевшему повыше и  успевшему разогнаться для высадки воздушной десантуры, под самый, что ни на есть, корешок.
Катапультированный из вольера Депрессняк, пролетел кувырком два квартала, и решив для себя, что бузить можно и в другом месте, и вообще, он сегодня не очень голоден, отправился искать хозяйку. Мишке на этот раз крупно повезло.
Появление кота неожиданно разрядило обстановку, и Мефодий почувтвовал себя гораздо свободнее. Да и Дафна, он это уже понял, не настроена была ругаться, скорее, она выглядела встревоженной и вела себя так, будто на данный момент существовали проблемы поглобальнее. Ни с того ни с сего Мефодию показалось, что его сверху кто-то окликнул, но подняв голову, он ничего не заметил, однако интуитивно ощутил чьё-то присутствие. От дальнейших размышлений его отвлёк какой-то грохот со стороны въездной арки. Во двор, треща, вкатил мотоцикл, а вместе с ним и два тела знакомой наружности.
- О какие нелюди! Да в намордниках! Флиртуем, воробьи недострелянные? По дворикам хоронимся? Романтики ищщым на свои нижние мозги? Ну и как? Когда венчание? – затараторила Улита, ловко слезая с мотоцикла.
- Дафна, я был тебе  нужен? – непререкаемый в своей чистоте Эссиорх выглядел виноватым и слегка взволнованным.
Даф, у которой кирпич неопределённости свалился с души, радостно улыбнулась, а затем, натолкнувшись на выжидательные взгляды Улиты и Мефодия, набрала в грудь побольше воздуха и…

Глава 5.
Свет в конце туннеля.

Ната откровенно скучала. Ей катастрофически не доставало новых ощущений. Профлиртовав около получаса с Мошкиным и пролаявшись минут десять с Чемодановым, она снова погрузилась в унылую пучину бездействия. Хотелось размазаться тонким слоем по постели, а затем вновь собраться в трепещущую кучку страсти. Ната разражено отбросила зеркало. С некоторых пор все зеркала мира перестали пользоваться её уважением, и держались под рукой исключительно для тренировок. Причина неприязни становилась очевидна, стоило взглянуть на Вихрову трезвым взглядом, отбросив все её увёртки и чары. Некрасивое лицо, с аккуратно наложенной косметикой, чтобы как можно сильнее скрыть его ассиметричность, тщательно замазанные тональным кремом прыщики и регулярно выщипываемые для придания более-менее пристойной формы тонкие брови. Тело тоже вонзало свой кинжал в образ трепетного совершенства: руки, непропорционально тонкие, скрывались за длинными рукавами кофт, плоский, но не содержащий и намёка на талию живот с маленькой серёжкой в пупке маскировался боковыми оборками топов, длинные, но худые ноги кутались в мягкие шелка свободного кроя брюк или оборачивались юбками с чётким силуэтом, но таинственной формой. В общем, как ни крути, а внешность Наты была далека от идеала. Возможно поэтому она с тройным остервенением использовала последнее время свои способности, пыталась добиться внимания Мефа и заигрывала с Мошкиным, нуждаясь всего лишь в подтверждении своей неотразимости.
Вихрова с досадой перевернулась на живот и принялась в который раз гадать, где же сейчас Мефодий, чем он занимается, а главное, с кем? Под эти беспокойные мысли она задремала, а после, с готовностью провалилась в дурманящий своей несбыточностью и совершенством мир девичьих грёз.
Меф, притащившийся под утро в компании Дафны и Улиты, доковылял до своей комнаты и, не раздеваясь, бухнулся в постель. Он так и не рассказал о своей догадке, хотя у Улиты был разряд по выпиливанию мозгов, а Дафна, как-никак, была стражем света. Но поспать ему не удалось: Даф и Ната, имеющая привычку иногда просыпаться в три часа ночи и отправляться изводить окружных маньяков своими коронными улыбочками, вселяя в их искалеченные умы сладкие надежды, затеяли перебранку и подняли на уши весь второй этаж. Высунувшийся было из своей комнаты Мошкин с тем, чтобы осведомиться, заснёт ли он сегодня, был нещадно отослан Натой в баню пугать нежить, а Чемоданов, повторивший тот же вопрос в более ультимативной форме с двойным подчёркиванием, схлопотал по носу мраморной статуэткой от Даф. Повод для драки был пустяковый: Вихрова начала ехидничать по поводу их позднего возвращения. От Дафны, как и от любого уважающего себя светлого, не укрылось, что Ната просто завидует, что та провела вечер в компании Мефа. О чём Даф культурно её и информировала. И к тому моменту, когда на шум разгневанно выполз Мефодий, по комнате уже носилась мебель и летал взбешённой молнией Депрессняк, которому тоже перепало диваном от разгорячённой Наты. Меф уже хотел из последних сил заорать: «Прекратили быстро!!!», как откуда-то сверху, внезапно ударил яркий свет.

* * *

Ирка неотступно следовала за Мефодием и его свитой. Особы женского пола активно на него наседали, пытаясь что-то узнать, но Меф был непреступен, как Троя до фатальной лажи с копытными. Ирка не вслушивалась в разговор – её мысли целиком занимал Багров, а точнее его поведение в последние месяцы, нежелание оставлять её без присмотра, частые словечки типа «не пущу», «не пойдёшь», «я сам» или, в крайнем случае, «я с тобой». Раньше Матвей просто поступал так, как считал нужным, ничего с ней не обсуждая, ни о чём не договариваясь, – просто исчезал на некоторое время, а потом огорашивал новостями. Нет, в нём определённо что-то изменилось после встречи с Буслаевым. Ирка не могла сказать, нравился ли ей новый Багров или нет, но, то что он стал более открытым, нежели в первые полгода их знакомства, ей было определённо по душе.
Так она плыла в потоке своих мыслей, и, когда Мефодий и остальные сгрудились вокруг руны перехода на Большой Дмитровке, едва в них не врезалась. Шагнув в руну, Меф исчез. За ним последовала Дафна. Учитывая, что оставшаяся ведьма была весьма внушительных габаритов, шанса проскочить вместе с ней внутрь у Ирки и быть не могло, поэтому она быстро прошмыгнула перед Улитой и, приблизилась к Даф настолько, что слегка задела её вздымающиеся над головой хвосты. «Ну и причёсочка! Просто «Мама, не горюй!», а заодно «Шухер!», «Стремак!» и «Армагедец!» вместе взятые» - в который раз подумала Ирка, попутно ловя себя на мысли, что Мефодий тоже ходит с хвостом, однако такого отторжения у неё не вызывает. Дафна повела плечами, будто чувствовала, что за спиной кто-то стоит, но поворачиваться не стала – руна уже начала мерцать.
Материализовавшись в резиденции, Ирка поспешно отступила вправо. Дафна, явственно ощутив на сей раз лёгкое дуновение, не выдержала и огляделась. Сперва истинным зрением, затем простым. Ничего подозрительного не всплыло. «Чего я хочу? Это же резиденция мрака. МРАКА. Здесь за каждой рамкой шпионящий хрюльник, а за каждой мебельной ножкой ещё по два пластилиновых рыла!» - раздражённо напомнила себе Даф и направилась к лестнице. «Похоже, даже руна перехода ничего не заподозрила. А-а-а, ну да! Я – свет, и она – свет. Руна не заметила разницы» - довольная, что удалось так легко проскочить в цитадель врага, сообразила Ирка.
Внутрь телепортировала Улита. Она прошествовала через всю приёмную, таинственно улыбаясь чему-то своему,  и растворилась у противоположной стены. Ирка вздохнула с облегчением, и осмотрелась. В прошлый раз ей не слишком-то долго пришлось разглядывать упадническое великолепие зала, так что теперь всё требовало её внимания – не каждый день вот так вот запросто походишь по резиденции мрака. Опять же, нужно изучить тактическое расположение сил противника.
Поэтому, пользуясь случаем, она осмотрела все портреты, которые, ввиду отсутствия наблюдаемых объектов вели себя весьма расхлябано, периодически перебрасываясь грязными словечками через всю приёмную, проштудировала содержимое секретарских столов, не рискнув лишь прикоснуться к печати мрака, которая взволнованно задрожала при её приближении, и даже опустила палец в фонтан с красным вином. За этим интеллектуальным занятием и застала Ирку разгорающаяся наверху ссора. Брезгливо стряхнув с пальца несколько задержавшихся капель, юная валькирия поднялась по широкой, плавно изгибающейся лестнице на второй этаж. Заглянув в арочный проём, ведущий с лестницы в общую гостиную и из гостиной на лестницу соответственно, Ирка стала свидетелем высшего пилотажа в исполнении мебели, арии несправедливо обиженной красавицы в исполнении двух перегретых девиц и молчаливого раздражения в исполнении пары подростков, полу, по сути, мужского. В одном из парней она узнала Мошкина, другой же – угрюмый и, с виду, заносчивый – был ей не знаком. Ребята жались к дверям своих комнат, и сразу становилось понятно, что они уже своё отгребли, в безуспешных попытках разнять дерущихся психопаток. Эта ёмкая характеристика без труда читалась на их просветлённых лицах в сиянии свеженавешанных фонарей. Ирка фыркнула: судя по гладиаторским боям, разворачивающимся в комнате, с интеллектом у этих дамочек был капитальный облом – «Нормальные люди пещерными драками споры не решают. У них дальше взаимного обмена колкостями дело не идёт – достоинство есть. И уважение к мнению другого» - подумалось ей.
Тут Ирка обратила внимание, что в комнате под потолком уже некоторое время висят золотые искры. Разбуженные шумом, они осторожно спустились с мансарды и теперь с любопытством наблюдали за происходящим.
Из двери напротив высунулся Мефодий. Вид у него был весьма затрёпанный. Искры оживились. Они сделали в воздухе неопределённый пируэт и втянулись в никуда. Ирка, пожав плечами, решила что это остаточная магия, но тут пространство прорезали невыносимо яркие лучи света. Они были почти материальны и, казалось, обжигали и сковывали льдом одновременно. Мебель перестала носиться по комнате и, будто из неё разом выпили всю магию, ухнула на пол.
Ткань миров разверзлась. Стены изогнулись и поплыли. Вся комната будто разом раздулась до размеров вселенной. Исчезли стеллажи с книгами, люстра и даже пол. Мефодию чудилось, что время застыло, и воздух сковала, трепещущая перед неизведанным, неподвижность. Ощущение пространства полностью растворилось в мерцающей дымке, а где-то там, впереди, под нараставший хор миллионов эйдосов неторопливо возникал из света широкий туннель, в конце которого клубились незабвенной белизной облака и сияла бесконечно далёкая песчинка голубого неба. Постепенно, из взметнувшегося тумана соткалась призрачная фигура чего-то огромного, но не поддающегося никаким описаниям. Все чувствовали себя так, словно перед ними на мгновение приподняли завесу, скрывающую абсолютные тайны бытия. Неведомое порождение облаков внезапно стало становиться всё более прозрачным, и в слепящей золотистой белизной дымке проступили величественные силуэты. Огромные крылья вздымались за их спинами. Свет становился всё ярче и ярче и пробивался теперь даже сквозь плотно закрытые веки. Никто из будущих стражей благоразумно не переключался на истинное зрение, иначе бы он сразу лишился рассудка. Сияние, наконец, заполнило всё необъятное пространство нового безграничного мира. Сила хора взлетела на невиданную высоту. Не в состоянии больше сдерживаться, Дафна, да и остальные тоже, упали на колени и, обхватив руками головы, закричали. Им чудилось, что тело терзают миллионы игл, и миллионы крючьев, загнанных под кожу, разрывают его на куски!
Внезапно всё прекратилось, хотя перед внутренним взором каждого ещё стояли высокие фигуры в замысловатых саванах. Дафна первой пришла в себя. По-прежнему стоя с закрытыми глазами, она рукой неуверенно нащупала что-то твёрдое и ровное у себя под ногами. Чуть-чуть приоткрыв один глаз, готовая в любую секунду его зажмурить, она обнаружила там пол. Самый обычный пол, старой и далеко не доброй резиденции мрака на Большой Дмитровке. Не до конца доверяя своему зрению, она снова провела руками по поверхности. Так и есть – паркетные доски, линялый ковёр, вытертый регулярно шаркающими по нему ногами, кривая ножка летавшего недавно дивана… Убедившись, что мир вернулся в рамки обыденной реальности, Дафна неуверенно поднялась на ноги. Остальные пока находились на стадии «ощупывания» и «подтверждения». Мошкин даже ухитрился спросить неизвестно кого: «Я не сошёл с ума? Нет?» - и от звука собственного голоса едва не рухнул в глубокий обморок. Зато на других этот невинный вопрос подействовал отрезвляюще – если есть глупые вопросы, значит мир в норме.
Мефодий поднялся и первым делом нашарил глазами Даф. Выражение её лица Буслаеву очень не понравилось. В руке она судорожно сжимала флейту, видимо, не решаясь пустить её в ход, и смотрела прямо перед собой, боясь моргнуть. От созерцания Дафны его отвлёк судорожный вздох Наты. Мефодий повернулся и застыл в ещё более нелепой позе, чем Даф, Ната и Мошкин, так и замерший на коленях, но с поднятой головой, вместе взятые. В тишине пронёсся ошеломлённый шёпот Чемоданова:
- Подчёркиваю…
Посреди комнаты, в облаке постепенно меркнущего свечения стояли двое.

ВНИМАНИЕ! РЕКОМЕНДУЕТСЯ СМОТРЕТЬ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ ГЛАВЫ № 6 во избежание потери интереса и некой доли кайфа! :rtfm:

Маленький бонус. Можно считать иллюстрацией к тексту.

Кто бывает в теме "Глеб >> Картинки", эту работу уже видели...

Глава 7.
Тётушка удача и сестрица паранойя.

Ирка протяжно вздохнула. Вот уже несколько дней ни от Багрова, ни от Антигона не было никаких вестей, и в «Приюте валькирий» стало заметно попахивать одиночеством. «И ладно бы этот запойный пьянчужка, но Матвей! Так по-детски артачиться из-за какой-то ерунды!» - ворчала она во время очередной внеплановой тренировки, назначенной по воле собственной прочно укоренившейся шизы. «Однако, Багров неплохо меня выдрессировал – трое суток его нет, и я уже вся извелась!» - решила она наконец, многозначно погрозив кулаком кому-то в пространство – «Шиш ему! Пусть сам мается!». И, в порядке компромисса, а заодно, чтобы отвлечься от столь скользкой темы, как собственная податливость и чьё-то вопиюще аморальное поведение, Ирка вспомнила свою вылазку в резиденцию.
Тогда, она едва дождалась, когда все разойдутся. Её не просто беспокоила, а таки вгрызалась в сознание мысль, что Клео она уже где-то видела, да и Лев ей кого-то смутно напоминал. «Просто помесь Мефодия и Дафны!» - подумала она шутком, и тут же, приглядевшись, с удивлением обнаружила, что не далека от истины. Догадка, неожиданно защемившая сердце, подозрительно замаячила на горизонте, но, не дав рассмотреть себя как следует, самоумыкнулась в неопределённом направлении, вильнув на прощание пушистым белым хвостом. Ирка тряхнула головой. Бред. Бред и чушь! Крыша едет от недосыпу! И, не вдаваясь более в демагогию, валькирия неслышно выскользнула из дома на Большой Дмитровке.
В старом вагончике, гордо именуемом ныне родимой хатою, никого не обнаружилось. Не прибавилось посетителей и на следующий день. И вот с тех пор Ирка, глуша беспокойство, регулярно тренировалась, нерегулярно ела и ещё более нерегулярно спала.
На исходе пятого дня, когда она уже хотела обратиться за помощью к хранителю, объявился Багров. Не отвечая ни на какие расспросы и игнорируя упрёки, он поел и отправился спать. Утром следы его снова растворились в густом тумане шифрованности, и Ирка, со своим вечным стремлением кого-нибудь простить, осталась на бобах. Зато явился Антигон, который, что странно, имел вид отнюдь не запойный, но таинственный. Наскоро поприветствовав мерзкую хозяйку, и, тем самым, попрощавшись, он прихватил булаву и телепортировал с самым загадочным видом.
Становилось очевидно, что втайне от неё проводится какая-то операция, от участия в которой, Ирку надёжно отстранили. Самым обидным было то, что хозяйкой Антигона по-прежнему номинально считалась она, однако домовой кикимор, похоже, на этот раз спелся с Багровым. Такой хамский игноризм спускать было просто вредно для репутации, и Ирка решила действовать. Неожиданно обнаружилась маленькая загвоздка – активные бесцельные действия давались ей с трудом. «Ладно» - решила наконец молодая валькирия – «Для начала понаблюдаю за Буслаевым и этими новенькими, а там посмотрим!» - и, не мешкая, стала превращаться в лебедя. Путь был неблизкий.

* * *

Втечение последующих суток Арей так и не проявился. Мефодий смутно подозревал неладное, но соваться к Лео с расспросами почему-то не решался. Улита тоже куда-то исчезла, но это было настолько в порядке вещей, что никто особенно не беспокоился – она наверняка обреталась в компании Эссиорха на ближайшей же дискотеке.
Нынешний день не задался – это Меф понял сразу. Для начала, он не выспался. Приходилось догонять, теряя драгоценное время. Даф снова всю ночь болтала со светленьким так, будто они были сто лет знакомы, и выглядела вполне счастливой. Мефодия это тревожило. Чемоданов опять сидел за бумагами. На этот раз скромного труженика пера и крови посетила очередная бредовая мысль о реорганизации учёта поступающих душ, кою он неустанно и развивал. Мошкин читал, сложившись квадратиком в одном из кресел, некогда стоявших в загородном доме у какого-то С. К.Инга. Чем этот самый Инг так отличился, оставалось для большинства загадкой. Лео, раскинувшись на диване, изучал газету. Обычную лопухоидную газету, коих на свете было чуть ли не больше, чем всё количество смертных помноженное на два. Сочетание Лео + газета было настолько парадоксальным, что Ната, как раз выносившая из комнаты поднос со свежесварганенным вишнёвым пирогом в стиле бессмертных творений восточных изыскателей деликатесов, едва не разжала руки, однако быстро вернула самообладание и уверенной походкой бывалого киллера направилась в сторону гостя.
- Отведай, не побрезгуй, красавец наш недописанный… - Лео отвлёкся от жёлтой прессы и посмотрел на неё, как на сдвинутую – Ладно, ладно, извини. Босе не будю, протии-и-ивный кис. Сама испекла. Хочешь кусочек? Двай я тебя покормлю…
Лео с интересом прищурился.
- Я не голоден. И, если захочу, – могу покормить себя сам.
- О-о-о! Ну я так не играю! Стараешься тут, творишь, а он мне «фигвамы» рисует! – бойко заявила Ната, вспоминая легендарного кота цвета морской волны и текстуры, в принципе, соответствующей. Лео склонил голову набок, словно прикидывая, стоит ли ей объяснять. Наконец, отшлифованная годами порядочность взяла верх.
- Мне можно совсем не питаться. Я черпаю энергию не из еды.
- Да-а-а, я вижу… У тебя такие сильные руки. Они сразу навевают мысли об энергии. Любую девушку поднять сможешь… –   проникновенно сказала Ната и, поразмыслив, игриво добавила – …кроме меня!
Лео хмыкнул, однако, не повёлся. Он легонько взмахнул ладонью, и Ната аккуратно поднялась вверх на полтора метра.
- И тебя могу, как видишь. Даже одной рукой – Сказал он, улыбнувшись, и снова уткнулся в газету.
- Эй! ЭЙ! А спускать-то кто будет! Поднимут тут, извращенцы разные, чтобы трусиками моими полюбоваться, а девушке потом виси – честь и гордость теряй! – засуетилась Вихрова. С некоторых пор, она стала с опаской относится к левитации.
Лео, даже не взглянув, раздражённо перевернул страницу, и Ната плюхнулась на диван, едва не угробив пирог. Оказавшись в более-менее устойчивом положении, она снова перешла в атаку.
- Вот тебе – не ест он! И не ешь на здоровье! Но к чему отказывать себе в маленьких удовольствиях?
Лев задумчиво на неё посмотрел, и, не уловив в словах скрытого смысла, но выявив наличие определённой логики, потянулся к кулинарному шедевру. Ната с большим вниманием следила за его действиями, а когда он осторожно надкусил, улыбнулась своим коронным оскалом, сбивающим с ног любую жертву не хуже, чем из крупнокалиберного пулемёта, с той только разницей, что раны в сердце потом могут не зажить никогда, и поинтересовалась, кокетливо рисуя пальчиком круги на правом колене Лео:
- Кста-ти-и-и… Давно хотела спросить, а что у вас с… - договорить она не успела, заметив, что снова начинает подниматься над диваном.
Мимо прошествовала Клео. Она двигалась очень необычно: плавно и грациозно, как кошка после полуденного отдыха, и, вместе с тем, уверенно и снисходительно, будто какая-нибудь великая богиня: не совершая никаких резких или ненужных движений, перемещаясь, словно по вычерченным в пространстве дугам – спокойно и неторопливо, как сама вечность. Ната тихонько вскрикнула. Лео, заметив её страх, осуждающе покачал головой и заставил опуститься обратно. Не утруждая себя лишними показательными движениями, типа взмаха руки, Клео распылила кофейный столик, стоящий посреди комнаты, и мягко опустилась прямо на ковёр.
- Хочешь? – Лео подвинул к ней тарелку с пирогом. Клео подняла одну бровь и со скептисом посмотрела на выпечку. Выражение её лица было таким, будто она намеревалась сказать: «Это что ещё за радиоактивные отходы вы мне тут подсовываете?». Нате захотелось удавиться.
- Только зря продукты перевела! – громко заявила она, набравшись смелости, но её презрительно проигнорировали, словно мелкую тявкающую собачонку. Клео взметнула волосы и расположила их полукругом, заняв добрую половину комнаты. Лео, отложив газету, сполз с дивана и сел позади неё. Вихрова недоумённо вкинула брови.
- Утренний ритуал. Мы расчёсываем друг-друга – пояснил Лев.
- А-а-а! Это, типа, как обезьянки блох вычёсывают?! – понимающе протянула Ната. Она не заметила, как пирог заговорчески навис над ней. «Плюп!» Вопли и ругань разнеслись на три этажа, и даже хаос в подвале восторженно притих, не ожидавший такой искренней реакции на свои завывания. Меф у себя в комнате зарылся в одеяло. Евгеша встрепенулся – происходящее для него было в новинку, несмотря на то, что он всё это время просидел в гостиной. Как человек увлекающийся, он переставал обращать внимание на окружающий мир, едва погружаясь в чтение, а затем, выныривая, вполне мог обнаружить, что вокруг разверзлась геенна огненная, а сам он сидит на троне, и кушает большой ложкой мармелад.
Лео, не отвлекаясь, отправил фрагменты пирога в ближайший утилизатор, а макушка Наты снова засияла первозданной чистотой. Калеопа закрыла глаза от удовольствия и блаженно улыбнулась. Нежные поглаживания Лео её успокаивали.
Вихрова, не рискуя вякнуть что-либо ещё, влетела в свою комнату и громко хлопнула дверью. «Вот дрянь! Столько приворотного зелья вбухала – и всё насмарку! Ему – хоть бы хны, а эта...! Ничего, я ей ещё устрою битву за Минастирит! Будет знать, как моих парней уводить!» - мстительно думала Ната, расхаживая по комнате. То, что Лео изначально числился за Калеопой, её мало смущало.
- Она не на меня обиделась, нет? – робко поинтересовался сам у себя Евгеша, и, не найдя ответа на столь запутанный и многогранный вопрос, снова вернулся к книге. С мансарды спустилась Даф. Выглядела она бодрой и несказанно весёлой. Сегодня утром, разминая крылья, она заметила, что одно из перьев на треть посветлело.
«Общение с новеньким идёт мне на пользу!» - с радостью отметила она, попутно вспомнив, что от общения с Мефодием, результат у неё был, в основном, противоположный.
Увидев благонадёжную идиллию, Дафна рассмеялась. Лео улыбнулся в ответ. Даф повернулась к Калеопе, поймав её отчуждённый взгляд, но та, как обычно, вела себя с ней гордо и холодно, подчёркнуто избегая разговоров. «Странная девчушка, ведёт себя так, будто мы все ей тут не ровня, не то что Лео» - мимоходом подумала Дафна, паркуясь на краешек дивана и доставая флейту.
- Сыграй нам что-нибудь – предложил Лев, в свою очередь, устраиваясь на коленях Клео.
Даф задумалась. Чем можно удивить таких таинственных личностей?
- Не волнуйся. Играй, что хочешь – промурлыкал Лео, успевший разомлеть от рук Калеопы. Дафна поднесла флейту к губам и начала наигрывать маголодию всеобщего равенства и свободы. При помощи неё зачастую освобождались пленённые в дархах, или не сданные, прочно ныкавшиеся комиссионерами, эйдосы.
Неожиданно, Калеопа извлекла флейту и заиграла ей в такт. Парящий в неге удовольствия Лео, начал что-то напевать на неведомом языке. Маголодия зазвучала уверенней, превратившись в громкую, первозданной красоты песню. Мошкин оторвался от поглощения знаний, Петруччо, Ната и очухавшийся, наконец, Мефодий, выглянули из своих комнат. Стены растворились в потоке звуков. Зашумел прибой, и все увидели длинную песчаную полоску пляжа, ослепительно сияющее солнце, шуршащие на ветру листья тропических деревьев и, вдалеке, огромный потухший вулкан, подпирающий небосвод своей могучей рукой. Даф не верила своим глазам. Всё это совершенство родилось из звуков флейты. А она-то думала, что маголодией равенства невозможно произвести трансформацию пространства. «Возможно и не такое. Главное, чтобы вместе с  мелодией искренне пела твоя душа» - прошелестел у неё в голове тихий женский голос. Даф обернулась на Клео. Та была целиком сосредоточена на исполнении, но даже в эту минуту умудрялась восхищаться красотой, окружавшей её. «Может, она не такая уж и немая, какой хочет казаться?» - подумала Дафна, завершая последний цикл.
Маголодия закончилась, и пространство поспешило вернуться в привычные рамки. Калеопа снова занялась волосами Лео. Даф внезапно посетила странная мысль.
- За чем вы это делаете?
- Что? – блаженству Лео не было предела.
- Живёте по обычным законам, словно какие-нибудь простые маги или стражи? Сразу видно, что ваша сила огромна, а вы предпочитаете как можно реже использовать её.
Лео приподнялся на локтях.
- Когда можешь всё, тебе, в основном, не хочется ничего. Поэтому мы с таким интересом соблюдаем те условности и ограничения, которые на нас не распространяются, пытаясь создавать всё своими руками. Даже самый последний смертный во сто крат счастливее самого могучего бога. Он строит и себя, и свой мир САМ. В этом ручном труде и кроется истинное наслаждение.
«Вот и проболтались. Значит, сила их соизмерима с силой богов!» - поражённо подумал Мефодий. Лео повернул к нему голову. «Ты слишком мелко мыслишь. МЫ не можем проболтаться – МЫ не смертные. Я сказал то, что счёл нужным и к чему ты уже готов» - прозвучал у него в голове спокойный голос. «А что, существует истина, к которой я не готов?» - вызывающе подумал Меф, но ответа так и не получил. Лео, усмехнувшись, улёгся обратно. Даф с подозрением уставилась на парочку: «Кто-то, кто обладает могуществом богов? Да ЧТО же они такое?» - пыталась сообразить она – «Что я призвала в этот мир?»
Чемоданов многозначительно хмыкнул и вернулся к себе. Его посетила очередная идея о составлении правил поведения при общении с богами.
- Ну, не знаю… - протянула Вихрова, подходя ближе. Перспектива обольстить такого могущественного вьюношу, как Лео, снова засверкала перед ней радужными узорами, напрочь затмевая чувство самосохранения – Калеопа вполне могла размазать её по стенке тонким слоем склизкой плесени. С этим, в целом, и были связаны основные трудности.
Клео искоса посмотрела на Нату. Дафна, от которой тоже не укрылись эти мысли, ухмыльнулась.
- Мы знаем, что ты ничего не знаешь. И не стоит повторяться, а то можно подумать, что тебе срочно необходимо сделать операцию по пересадке пластинки мозга.
- Не воняй, светлая! Или я тебе давно космы не драла? Иди, вон, Мефу глазки строй, потому как кроме него на тебя никто и не позарится!
Дафна настолько оскорбилась, что не смогла придумать достойный ответ. Особенно её задело упоминание Мефодия. Но тот тоже не остался в долгу, видя, как опускают Даф.
- Помолчи, Вихрова! Не кожи, не рожи! Только магия спасает! А Даф и без всякой магии очень… - он не договорил, спохватившись, что сболтнул лишнего. Дафна посмотрела на него с благодарностью. Нет. Не всё ещё потеряно! В Буслаеве пока остался свет.
- Ты ведь не права, да? Ты не завидуешь Дафне, нет? – пробормотал Мошкин, краем уха следя за развитием событий.
Ната сжала кулаки. Когда её загоняли в угол, она инстинктивно переходила в нападение. Стены резиденции завибрировали.
- Вот это да! Повелитель мрака – типичный подкаблучник! Тебе памперс не подать? Сопельки не подтереть? Слёзки не отцедить? Да я больше гожусь во властительницы мрака, чем ты и все здесь, вместе взятые!
Калеопа неторопливо встала и выпрямилась во весь свой немалый рост. Стало заметно, что она раздражена.
- «ГЛУПАЯ КУКЛА!» - коснувшись сознания каждого, раскатился по комнате эхом гневный шорох. Ната согнулась пополам. Из груди рвалось наружу что-то невыносимо острое и тёплое. У неё отнимали эйдос.
- Не надо!!! – в отчаянии крикнула Даф, попутно утверждаясь в том, что Калеопа всё-таки умеет передавать мысли, хотя и весьма неординарным способом – телепатией эти ощущения никак назвать было нельзя. Вихрова рухнула на пол, однако эйдос всё же остался при ней. Клео повернулась к Мефодию. Тот стоял, вытаращив глаза. Всё происходящее казалось полнейшей нелепицей – только что они все вместе были на берегу океана, и вот уже Ната тяжело дышит, уткнувшись носом в потёртый ковёр.
- «Ты не остановил, хотя я пыталась лишить вечности твоего товарища» - грозный голос на секунду перестал шелестеть, задумавшись, -  «Безвольное ничтожество!» Клео перевела тяжёлый взгляд на Дафну, затем на её бронзовые крылья.
- «Ты уверена, что он того стоит?» - спросила она неожиданно мягко. «Нет! Я ни в чём не уверена» - подумала в ответ Даф – «Но если бы всё повторилось вновь, я поступила бы точно так же». Клео грустно улыбнулась -  «Храни свой свет, девочка. Возможно, его хватит и на двоих» - и, плавно повернувшись, она направилась к двери в свою комнату. Лео посмотрел на Дафну.
- Наташа в порядке. Но впредь я бы не советовал ни ей, ни кому-либо из вас раздражать Калеопу. Конечно, я с ней поговорю, но не уверен, что вас сможет что-то спасти, если вы будете вести себя неподобающим, по её представлениям, образом, или судить о том, чего не знаете. Она очень своенравна. Вся в отца – Он вздохнул и последовал за Клео.
- В отца? – недоумённо переспросил Мефодий – И у ТАКИХ ВОТ есть отцы?
Даф ничего не ответила. Она смотрела на Нату, которй Меф в это время помогал подняться, и думала о том, что Клео определённо её недолюбливает.  «А вот ко мне относится будто бы неплохо… Возможно потому, что Вихрова регулярно проявляет неуважение? Однако, мстительное существо…» - подумала Дафна, и снова на самом краешке сознания забрезжила, взбудораженная последним словом, мысль. «Не боги и не стражи. Не смертные и не маги. Никто, но силой превосходящие всех» - пробормотала она, начиная что-то припоминать из курса истории сотворения.
Развить прогресс не дал неожиданный треск за окном.

* * *

Перспектива привлекать Антигона Багрова совсем не радовала. Теоретически, он мог бы справиться и сам, но сын кикиморы, как ни крути, был весьма полезен, если требовалось отлучиться, или добыть что-то, не применяя магии, по которой самого Багрова вполне могли выследить, тем более рядом с резиденцией мрака.
Матвею удалось проделать брешь в защитном поле пятого измерения, когда, несколько дней назад, во время визита Ирки, пространство начало искривляться, перетекая в другую форму и сливая в единое измерение все остальные. Багров зафиксировал проход, и теперь, сидя на лесах, мог спокойно, словно через большое окно наблюдать за тем, что творится внутри. В резиденции объявились подозрительные личности – парень с девушкой – по всем признакам являющиеся Сущими. Они нисколько не скрывали своего присутствия ни от него, ни от стражей. Девушке, по всей видимости, даже удалось незаметно переговорить с Иркой, поскольку, покидая резиденцию, валькирия выглядела вполне целеустремлённо. Антигон порывался уйти в «сладкое омерзение», но передумал и остался караулить вместе с ним. Багров запретил ему наведываться к Ирке, подозревая, что кикимор может что-нибудь сболтнуть. Тревожить её Матвею не хотелось, да и просто требовалось, наконец, побыть одному. Усиленная опека над валькирией давалась ему нелегко. В один миг пришлось переступить через множество принципов, каждый раз объяснять этой неумехе очевидные истины, смиренно следовать за ней всюду, приучая к своему постоянному присутствию, а всё лишь для того, чтобы она перестала вспоминать этого Буслаева, и он смог бы без колебаний его убить. Впрочем, иногда Багров замечал, что ему приятно заботиться об Ирке, приятно смотреть, как она с особой, выверенной грацией кидает копьё, поражая очередную цель, как стелется по земле во время утреннего бега, пытаясь добиться той же скорости и бесшумности, что и он… Матвей всеми силами старался подавить эти лишние эмоции, мешающие делу, потому, зачастую, был беспричинно суров.
Вот и сейчас, сидя на предпоследнем уровне лесов и жуя добытый Антигоном бутерброд, он думал об этом, правда, жажда мщения от таких мыслей не убывала, что было весьма на руку. Меф дрых в своей комнате, Дафна была на мансарде, но в окна не выглядывала, и напрягаться не стоило. «Быча» и «Тихуша» - как прозвал про себя мальчишек Багров – занимались каждый своим мирским делом – один бумагу марал, а другой мозолил. Девчонка, так и не получившая пока клички, подкатывала к светлому. Матвей уже успел приобрести кое-какой иммунитет к её чарам, но в первый раз это далось нелегко. Возможно поэтому, даже теперь, когда тёмная начинала кривляться, чтобы обольстить одного из новеньких, он старался отвести взгляд.
Сегодня девица превзошла сама себя: попытаться приворожить Сущего при помощи зелья – это обещало быть интересным. Особенно любопытно было бы взглянуть на её лицо, когда она бы уверилась, что магией здесь ничего не сделаешь. Ещё от Мировуда Матвей слышал, что Сущие способны полюбить лишь единожды за всю свою вечность, и это чувство они пронесут в первозданном виде за собой сквозь века. Так что, этой нахальной брюнетке тут явно ничего не светило, тем более, что у парня была спутница. Багров едва успел подумать об этом, а она уже вошла плавной пружинистой походкой охотящейся пантеры. Взгляд Матвея привычно заскользил по её лицу. Порой, ему казалось, что он видит в ней частичку себя: её брови и то, как она их хмурит, чёрный блестящие волосы, схожие, мимолётные движения рта, характерная уверенность в походке – словно Клео – его сестра-близнец.
Имена ИХ он выяснил сразу. Они будто отпечатались в голове раскалённым прутом. Это наводило на мысль, что Сущие следят за ним и по какой-то причине желают, чтобы он всё знал.
Неожиданно, в комнате заорали. Багров раздражённо глянул внутрь – в последние дни картинка ему опостылела. Брюнетка металась по гостиной, вопя и проклиная всех. На голове у неё красовался собственный пирог. Матвей зевнул. Может, стоило назвать её «Вякой»? Положение потихоньку утряслось. Дафна и Клео заиграли на флейтах. Пространство начало меняться. Багров неожиданно обнаружил, что под лесами шумит океан. Волны неистово бились о хрупкую конструкцию. Матвей хотел укрепить их парочкой заклинаний, но вовремя вспомнил, что магию лучше не применять. Антигона под рукой не оказалось. Минут тридцать назад он исчез и пока выделялся только своим отсутствием. Багров напрягся, подключая телекинез, и сдавил шатающиеся опоры вместе. Музыка сильно отвлекала. Спустя несколько томительных мгновений, всё прекратилось, однако размытые леса продолжали шататься. «Минут двадцать я подержусь. Ну тридцать! А потом – палево стопудовое!» - нервно подумал Матвей и оказался не далёк от истины. В то время, как компания внутри учинила очередную разборку и стены дома задрожали, он почувствовал, что силы его дружно сходят на нет. Наверху послышалось негромкое «Бумк!», и по трубам спустился Антигон с булавой наперевес. Поглядев на пыхтящего Багрова, он мигом сориентировался в ситуации и принялся скреплять шатающиеся опоры. Сверху снова донёсся «Бумк!». Следом за этим произошло несколько единовременных событий. Матвей понял голову и сквозь щели досок увидел Ирку. Антигон несподручно вдарил по очередному креплению, развалив его, и пустив вибрацию по трубам. Ирка посмотрела вниз и от неожиданности вскрикнула. Видимо вскрик и послужил последним сигналом старым перекладинам – вся конструкция с весёлым грохотом понеслась к земле.

Глава 9.
Большой секрет.

Уже восьмой час Багров не мог найти себе места. Ирка, которую он напоил отваром из цветков папоротника и листьев белладонны, чтобы вернуть способность трезво мыслить, тихо постанывала на кровати. Стукнулась она не очень сильно – спас шлем, но в районе спины обнаружился небольшой, припухший порез, видимо, из-за разломленных досок. На одной из них Матвей заметил начерченную углем руну сумасбродства (Ната обожала устраивать Даф подлянки, зная, что та любит сидеть на лесах), действие которой могло быть нейтрализовано только в течение суток после того, как она отведает крови.
Влить в Ирку варево оказалось делом не из лёгких – она порхала по комнате, самозабвенно неся какую-то чушь, и насмешливо ускользала всякий раз, когда Багров пытался зафиксировать её положение. Испробовав магию, телепортацию, тяжёлые предметы, или просто что-нибудь, чем можно было сбить её с ног, включая Антигона, Матвей начал потихоньку раздражаться. Обезбашенная Ирка оказалась намного более искусным воином, нежели Ирка благоразумная. Возможно потому, что она не отвлекалась на мелочи, плевала на все законы логики, и, не испытывая страха, забыв об ограничениях, пользовалась своими способностями на все двести два процента. В считанные секунды она освоила телепортацию, в совершенстве овладела отклонением и парированием ударов, а, с интересом покрутив камень на нагруднике, и вовсе исчезла из поля зрения. Прогонявшись за ней банальным лопухоидным способом, аки кондрашный торчун за косяком, и ровным счётом ничего не добившись, Багров устало опустился в кресло. В ту же секунду в пол рядом с ним вонзилось сверкающее копьё. Послышался насмешливый голос Ирки:
- Теперь я вожу!
Копьё вновь пропало и возникло уже в подлокотнике в миллиметре от руки Матвея. Он обречённо закрыл глаза.
- Изыди, несуразное создание!
Судя по повисшему молчанию, Ирка оскорбилась. Багров уже приготовился телепортировать на случай, если дрот на этот раз полетит точно в цель, но неожиданно ощутил странное давление на спинку кресла – валькирия обошла сзади и облокотилась на неё.
- Какие мы бячии! Нет, чтобы с красавицей в прятки поиграть – кто найдёт, тому поцелуйчик, кто не найдёт – копьём промеж ушей, – а он корму плющить! Ну уж ладно, протии-и-и-вный лап, нашёл, так и быть! Забирай своё мгновенье счастья – я вся твоя на этот вечер!
Матвей лукаво прищурился в пространство.
- Тю-тю-тю! Ишь, какая хитрая! Говорит: «Бери!», а сама в доспехах и с копьём. Нагрудничек-то хоть сними!
- А зачем тебе! – усиленно захихикала Ирка, подумав о чём-то своём.
Багров попытался сохранить непроницаемый вид, хотя ему очень хотелось огреть валькирию чем-нибудь увесистым, чтоб больше не тревожила его развитое воображение своими идиотскими вопросами.
- Не привыкши мы так… Без него поудобней будет…- туманно изрёк он.
Ирка, отсмеявшись и чихнув напоследок, убрала копьё, и, предварительно переставив камни талисмана на видимый режим, дематериализовала нагрудник и шлем. Матвей на секунду отвлёкся и  задержал взгляд, прикидывая, не выполнить ли её желание перед тем, как запустить «Пунусом-храпундусом» - всё равно ведь потом ничего не вспомнит. Но, сочтя такое поведение недостойным дворянина, он всего лишь незаметно направил на Ирку перстень и тихо пробормотал заклинание. Ирка, успев восторженно воскликнуть: «Ух ты! Какая блестяшка!», осела на пол. Багров покачал головой и перенёс её на кровать, где, собственно и напичкал зельем. Теперь оставалось только ждать, чего он совсем не любил.
Промаявшись всю ночь, Матвей, наконец, забылся тревожным сном, оставив на страже Антигона. Кикимор с готовностью уселся наблюдать за хозяйкой, ощущая свою немалую вину за происшедшее.
Едва первый, по-утреннему красноватый луч солнца осторожно протянул тёплую ладонь в окно и начал вырисовывать у Багрова под глазами тёмные круги, комната погрузилась в оцепенение. Застыл облокотившийся на булаву посапывающий внук русалки, замерли пылинки в воздухе, и непогашенные свечи перестали чадить. Матвей резко дёрнулся, разбуженный интуитивным предчувствием. Смахивая с лица остатки беспокойной ночи, он огляделся и вдруг заворожено уставился на Иркину постель.
Там сидела одна из Сущих. Девушка. Клео. Она осторожно водила руками по лицу Ирки, словно снимая невесомую паутину, и уверенными движениями поглаживала её по голове. Коснувшись напоследок груди юной валькирии, Калеопа тяжело вздохнула и решительно взмахнула рукой, словно ведя внутренний диалог.
- Что тебе здесь надо? Уходи, она не нуждается в твоей помощи. Я всё уже сделал – недовольно, без робости проговорил Матвей. Клео взглянула на него с живым интересом.
- «Ты уверен, ученик волхва?».
- Уверен, Сущая – без колебаний, твёрдо ответил Багров. Клео задумчиво покивала, словно и не ожидала другого. Матвей заметил, что на её лице нет и тени неприязни или раздражения, хотя он вёл себя довольно вызывающе. Чем это оборачивалось в обители тёмных стражей, он уже видел, но сейчас Клео выглядела скорее печальной, нежели холодно-высокомерной. Если бы Багров не знал, чем она является на самом деле, то подумал бы, что перед ним простая лопухоидка, которой взгрустнулось от собственных тяжких мыслей. Калеопа подняла голову и внимательно прищурилась, а затем, бесцельно пошарив глазами по комнате, вновь повернулась к Ирке. Матвей понял, что оказался прав – Сущая явно страдала, находясь рядом с ними, но вместе с тем, испытывала непреодолимую радость. Клео поощрила его мысли тихой улыбкой. Матвей встал и неторопливо приблизился, раздвигая зависшую в бесконечной неподвижности пыль.
- Откуда я тебя знаю? – неожиданно сорвался давно тревоживший вопрос. Багров даже дёрнулся от такой внезапности, но быстро взял себя в руки, поняв, что от гнева всемогущего создания всё равно уже не спастись, и терять лицо в последние минуты жизни не стоит. К его немалому удивлению, Клео не рассвирепела от такой наглости, тем более от столь явного «тыканья». Она вскинула усталые глаза и с надеждой улыбнулась. Улыбка была до невозможности знакомой.
- «А что ты чувствуешь?» - Клео склонила голову в заинтересованном жесте. Матвей знал и его тоже. Он сам часто так делал, когда Ирка выдавала что-нибудь совсем уж несуразное.
Багров в смятении провёл пальцами по щеке и взглянул на них так, словно видел в первые. Он начал догадываться. Рука непроизвольно скользнула к волосам – у НЕЁ такие же, только гладкие, как у Ирки. Багров перевёл взгляд на валькирию – вот она, та умиротворённая улыбка, а нос? Он снова посмотрел на Клео. В точности, как у неё. Калеопа расправила залегшую между бровями складку. Матвей дотронулся до лба – та же самая – признак тревоги и затаённой печали, старой забытой боли, что так любит коварно просачиваться одинокими вечерами сквозь броню непоколебимого, стального самообладания, и заставляет ненавидеть себя за внутреннюю слабость. Форма бровей – Багров провёл по ним рукой – вот почему они показались ему в тот раз такими знакомыми – он часто видел их, ловя своё отражение в случайных зеркалах. Клео поднялась. Они были примерно одного роста. Багров рассмотрел себя в её огромных черных глазах, лишённых, казалось, зрачков. Боковым зрением он заметил движение на кровати – Ирка сладко потягивалась, явно намереваясь проснуться. Эта плавность движений. Всё встало на свои места. Матвей опять посмотрел на Клео, словно отказываясь верить. Неожиданно защипало глаза. А он и не знал, что ещё так умеет. Клео осторожно, чтобы суметь сдержаться, разомкнула непослушные губы и тихонько, втянула воздух, ища опоры в этом застывшем скопище молекул.
- «Здравствуй!» - прошелестел в голове дрожащий шёпот.

* * *

Они очутились у подножия высокой горы. С небольшого холма одинаково хорошо просматривался и вход в пещеру, где они должны были провести, по словам Лео, несколько суток, просторный луг, ведущий к шумевшему внизу бору, и речка, шаловливо убегавшая куда-то за горизонт, сверкающая в лучах полуденного солнца так, будто она была наполнена серебряными монетами, а не прозрачной ледяной водой.
При детальном осмотре обнаружилось, что в пещере можно очень неплохо коротать время. Пол по краям был выложен чёрными гладкими плитами, лишь в центре оставалось значительное пространство с широким углублением, вымощенным бежевым камнем, для разведения костра. На потолке моргало отверстие для вывода дыма, идущее своими извилистыми каналами к собрату, расположившемуся сбоку, высоко над внешней стороной входа. На плитах были аккуратно настелены ковры с разложенным на них невероятным количеством подушек. Это убранство ассоциировалось у Мефодия с помесью храма Вечного ристалища и дворца какого-нибудь заблудшего султана. Справа в стену был вмурован большой плоский прямоугольный эбонитовый камень, выполнявший функцию зудильника, настроенного только на приём. «Тонкий экран и объёмный звук! Все радости жизни на дне бутылки старого отшельника!» - прокомментировала Ната, деловито озираясь, по старой привычке, в поисках пульта. Не обнаружив такового, она завертела головой, пытаясь прикинуть размеры и надёжность сооружения. Притом, что пещера была не очень большой, выглядело всё достаточно цивильно. Особенно вселяли уверенность слега обточенные, чтобы сгладить острые выступы, сужающиеся кверху вигвамом стены, и отсутствие в вышине сталактитов.
- Ну-с, хибарка ничего! Перекантуемся как-нибудь! – удовлетворённо констатировала Вихрова. Чемоданов недовольно повёл плечами.
- Но! Здесь нет отдельных комнат! И ни какого сервиса! Требую уединения…
- …И брильянтовый сортир! – в тон ему, передразнила Ната. Она вполне оправилась от потрясения и снова бодрячком ставила на место всяких недовучек и недоделков. Однако, если присмотреться повнимательней, можно было заметить в глубине её глаз страх, прочно обосновавшийся там после происшествия с Клео.
- Предлагаю, пока есть время, сходить за дровами. Только учтите – никакой магии. Пещера, конечно её экранирует, но за пределами… Так что, лучше не светиться, всё ручками, ручками! – довольно сказал Лео, выпроваживая остальных на улицу.
- Работничек, блин! Фанат трудового процесса! – бурчала Ната, спускаясь к лесу, - Нет, чтоб самому наколдовать! Тоже мне, всемогущий красавец!
- А, по-моему, он прав! Где можем, мы должны справляться сами! – вступилась Даф – Лео говорил мне, что, зачастую, неприятности начинаются с того, что мы не хотим сами себе помочь! Если каждый вот так будет просить – никакой вечности на выполнение не хватит! А людям будет хотеться всё больше и больше. И что в итоге?! Эйдосы заплывут жиром, потухнут, а новые перестанут появляться – и всё! Конец!
- Ага, как говаривал Эдя: «Армагеддон – это круто, но лучше повременить»! А что он тебе ещё втирал? – поинтересовался Мефодий – Или вы ночами только об этом и болтали?
Дафна смутилась.
- Ну, он мне много чего рассказывал. Про свою жизнь и так, про мир, про его устройство… - неопределённо ответила она, не желая говорить всё начистоту, и, в то же время, стремясь особенно не лукавить, пытаясь сохранить прогресс с перьями. Мефодий хмыкнул.
- Да, про жизнь – это интересно. Очень поучительно! Теперь понятно, почему рассказ длился так долго – бессмертным-то сложновато припоминать некоторые детали – один век, другой, а там уже и юношеский маразм на подходе! – задорно заявил он.
- Не-е, ты что! Наш блаженный эдемский мальчик не склонен к маразму! Он склонен к повышенной праведности и поэтичной романтике! Кстати, интересно, откуда у него то чёрное перо? – хитро прищурилась Ната.
- Он не из Эдема… – уклоняясь от прямого ответа, сказала Дафна.
- Да? И откуда же тогда? Тартар? Центр земли?  Прозрачные сферы? Ещё выше? Или какая-нибудь самопальная школа волшебства в Кукуевске? – вслух принялась гадать Вихрова, не забывая зорко следить за реакцией светлой – А-а-а, всё едино! Таким лапочкам только рядом со мной и место!
- Слышала бы тебя сейчас Клео! – лукаво метнула дротик из-под полы великодушия Даф. Ната передёрнулась.
- Клео это Клео, а за сердцем не уследишь… - наконец нашла она достойный ответ – И потом, не думаю, что у них так уж амур пляшет. Скорее, они просто друзья – вскользь добавила она, радуясь, что удалось переключиться на интересующую тему.
- Но Лео относится к Калеопе с большой нежностью. Ты видела, как он на неё смотрит, когда она играет на флейте, или просто отвернулась? Вряд ли друзья будут ТАК смотреть – заметила Дафна, слегка поддразнивая Вихрову.
- Пялиться – одно! Це не есть большая проблема! А вот если они…
Чемоданов в это время шёл и пасмурно думал: «Ну не понимаю я девчонок! Что, ни о чём другом поговорить нельзя! Как будто тем больше нет! И так по жизни! Постоянно об одном талдычат – кто с кем, кто кого, как если, вот ведь! Идиотизм натуральный! Невероятные создания – часами перемывать кости друг другу и остальным, затем на почве общей неприязни сдружиться, но всё равно тайком считать себя лучше единомышленницы и просто, банально не понятой остальными бяками! Кошмар! Как так можно жить и даже думать! Да их в зоопарк надо сдать – на опыты! А ещё нас козлами бесчувственными называют! Да сами трезвомыслия начисто лишены, и ещё берутся какие-то «логические» выводы строить и указывать! Ляпнешь что-нибудь, когда не до того будет, а они ухватятся, извратят, что-нибудь понапридумывают, понавешают, а потом разгребай! И поди докажи, что такого не говорил, и вообще когда это всё было?! На мелочах зациклены – вовремя не поддакнул – всё! Истерика – «Ты меня не любишь!», «Я тебе безразлична!» и далее в таком же духе! Смерть!
Вот, Арей пропал, а они кроме как об этом святоше и болтать не в состоянии! Ну, ладно, Вихрова, но Дафна – и туда же! Одно слово – бабы!»
Отсутствие в потоке мыслей должного количества указательных знаков и подчёркиваний привело Петруччо в чувство, и он с двойным усердием принялся обдумывать новый проект: «Женщина – что это за зверь. Стратегия укрощения, способы отмазки, основы пошланафигства».
Мошкин, судя по выражению лица, думал примерно о том же, только его страдания ограничивались мыслью: «Не понимаю я девчонок! Не понимаю же?»
- Даф, а вот тебе Лео нравится? Он светлый, и ты в крапинку! Идеальная пара, не находишь? – неожиданно завернула Вихрова. Дафна налилась здоровым румянцем, что заставило Мефодия насторожиться.
- Не порите чушь, гражданка! Он, конечно, симпатичный, не лишён вкуса, умеет обходиться с девушками и не похож на конфетного франтика из Эдема, но… - почему-то пытаясь оправдаться, начала Даф, но Вихрова не дала ей закончить.
- Вот-вот! Мечта, а не мушчина! Такой высокий, статный, обаятельный, не то, что некоторые ровеснички! Вот бы мне с ним… - взор Наты уплыл на каравелле грёз за горизонт, но на горизонте непреодолимо возник лес, заставивший её быстренько свернуть плавание и припарковаться за ближайшим холмиком остатков здравомыслия.
Мефодий насупился. Он, конечно, понимал, что раньше Вихрова заигрывала с ним только из любви к профессии, но всё же было чертовски приятно отбиваться от неё, как от назойливой поклонницы в пику Даф. Неожиданный ответ пришёл сам собой.
- А по-моему, Клео гораздо симпатичнее. Как она ходит! Будто по воздуху плывёт! И на флейте играет! Музыка просто зачаровывающая! И какие волосы! Готов поспорить, она тоже их не стрижёт, из-за того, что…
Дафна с каждым словом мрачнела всё больше и больше. Она понимала, что Буслаев просто дразнится, но ничего не могла с собой поделать. Во время явно провокационных слов про флейту она так сжала Депрессняка, свешивающегося у неё с рук, что тот, при всей своей живучести, едва не задохнулся и опротестовал такое хамское обращение мяуканьем, больше смахивающий на хрип Дездемоны, во время разборки с Отелло.
- Пусти кота, задушишь! – скептически заявил Мефодий, втайне довольный, что последовала такая бурная реакция.
- Мой кот! Что хочу, то и делаю!!! – огрызнулась Даф, и подбросила Депрессняка в воздух, словно какого-нибудь доморощенного голубя. Адское создание не растерялось и, всё ещё кашляя, старательно упорхало вглубь леса.
- Вернись, предатель! – закричала Дафна, но её, понятное дело, уже не услышали, либо, услышав, не забыли поставить в игнор.

* * *

День прошёл как-то скомкано и незаметно, как и любой день на новом месте. Лео собрал все подношения в виде дров и решительно выставил остальных проветриться, в то время как сам занялся ужином. Ната порывалась помочь, тем более, что ей было самой интересно узнать парочку новых нетрадиционных рецептов, но, видя, как Клео извлекает из небытия острый шампур, больше смахивающий на копьё, благоразумно передумала и направилась к реке вместе с остальными. Мефодий хотел было искупаться, но вода оказалась ледяной – мало того, что май на дворе, так ещё и течение не давало ей как следует прогреться. Однако Мефа это не смутило. Напрягшись, он попытался вскипятить воду взглядом, но тут же получил невидимой рукой подзатыльник. Догадавшись, чья это работа, он просто так, для проформы, погрозил кулаком в сторону пещеры. Евгеша, тоже попытавшийся использовать свою силу, поучил уже увесистый пинок. Чемоданов довольно хмыкнул – он не собирался пользоваться способностями, а потому расправа ему не грозила. Едва успев позлорадствовать, он тут же кувырком скатился с камня и чуть не упал в реку – Клео не любила такого откровенного ехидства. Дафна играла на флейте какую-то незатейливую мелодию. Именно мелодию, а не маголодию, прекрасно отдавая себе отчёт в необходимости соблюдения режима антимагической секретности. Только Ната могла беспрепятственно пользоваться специфическими преимуществами своего дара, но беда была в том, что привораживать было пока некого – все окружающие имели иммунитет, на деревья тратить талант не имело смысла, а караси, шумной взбалмошной стайкой мелькавшие иногда в реке, не входили в приоритеты Вихровой. Она, конечно, попыталась глушить рыбу зомбированием, но потерпела фиаско – на не слишком сообразительных животных, не наделённых хотя бы зачатками мыслительных процессов, подобная магия не распространялась.
Мефодий улёгся неподалёку от Даф на траву и принялся играть в хорошо известную всем ассоциативную забаву с облаками. Насчитав с десяток черепах, двух ослов, трёх дельфинов, одного медведя и одного Депрессняка, погнавшегося за пролетавшим дятлом и схлопотавшего барабанную дробь по темечку, Меф перевернулся набок и принялся разглядывать траву. Поначалу он не усматривал ничего занимательного: какие-то мелкие жуки тащили кусочки полупережёванной зелени, на маленьком цветке покачивалась пчела, явно пренебрегая своими прямыми обязанностями, подробно описанными в лопухоидных учебниках по биологии, и просто получая удовольствие. Где-то недалеко трещал потревоженный кузнечик. «Вот ведь как интересно – у нас неприятности, а миру до этого нет решительно никакого дела – всё идёт своим чередом. Где-то умирают и рождаются лопухоиды, обретая и расставаясь с эйдосами, где-то в эдеме шныряют златокрылые, выстраивая планы по поиску Дафны, в тартаре Лигул просматривает очередные доносы, в общем, – мир вертится, и уйди мы из него прямо сейчас – мало кто заметит» - размышлял Буслаев, всматриваясь в бесконечность земляных узоров. «Каждый из нас хочет почувствовать себя господином. Хоть на планку, да быть выше остальных. Жажда власти и жажда признания разные вещи, но они никогда не влияют на человека положительно, даже если изначальные мотивы были эдемски чисты. Правда, лишь признание иногда не калечит души, но тут всё зависит от внутреннего стержня, от той силы воли, который каждый, с малолетства воспитывает в себе сам» - неожиданно вспомнились ему слова Арея, невзначай брошенные когда-то ещё в первый год обучения. Мефодию вдруг с тоской подумалось, что Клео была права, назвав его безвольным ничтожеством. Возможно, так оно всё и есть, ведь…
Продолжить внутренний монолог не дала какая-то подозрительная возня в траве. Меф пригляделся и с удивлением обнаружил, что уже минут пять смотрит не НА траву, а СКВОЗЬ неё. И сквозь землю тоже. Туда, вниз до самого тартара. Картинка неожиданно приблизилась, и он сумел разглядеть Лигула, что-то яростно кричащего на мечников. Он размахивал руками и гневно подпрыгивал, пытаясь, видимо, топнуть обеими ногами сразу, но лишь усиливал тем самым своё сходство с общеизвестной Моськой. Стражи стояли с непроницаемым выражением, однако было видно, как велико их желание обнажить клинки и избавить канцелярию от чуткого руководства.
«Наверное это те, кого посылали за нами!» - внезапно понял Меф. И как только он это подумал, картинка начала меркнуть. Мефодий попытался удержать взгляд, но ничего не вышло – перед ним снова была непроницаемая толща земли.
Лишь одно теперь тревожило Буслаева – напоследок он успел заметить, что у одного из стражей запястье было перевязано кушаком Арея.

Глава 11.
Ось времён.

Спускаясь к воде, Мефодий дважды подскользнулся. В обоих случаях ему пришлось хвататься за Даф, иначе бы он благополучно пропахал носом склон до самого берега. Депрессняк обиженной торпедой витал над своей хозяйкой, порываясь расцарапать Мефу физиономию – коту тоже перепало, когда Буслаев схватился за его крыло во время  второго марш-броска. Евгеша помогал спускаться Нате. Та выглядела разбитой и апатичной. Даже Дафна на этот раз не стала её подкалывать – кому приятно, когда при всех поднимают на смех твою самую сокровенную мечту, в которой, зачастую, и сам себе боишься признаться. Багров молча шёл впереди, словно это ему, а не Ирке предстояло открывать проход. Валькирии то и дело приходилось сбиваться на бег, чтобы не отставать от него. Наконец произошло то, что и должно было – Ирка неудачно подвернула ногу на скользкой от ночной росы траве и кубарем скатилась к ногам Матвея. Багров слегка наклонил голову, подумав: «Символично…», - и присел рядом на корточки. Ирка лежала согнувшись и сильно закусив губу, чтобы не закричать. Боль была адская. Ногой шевелить она могла, но при этом испытывала такие муки, что ступню хотелось просто отрубить, чтобы только прекратить эту страшную пытку. Дафна устремилась было к ней, но вовремя осознала, что помочь ничем не сможет – целить без флейты она не умела. «Вот дурында! Не надо было тогда прогуливать курсы контактного врачевания!» - с досадой подумала она, и повернулась, чтобы притормозить Мефодия, который, подпрыгивая на бугорках, съезжал на копчике в её направлении, успев навернуться в третий раз. Багров внимательно осмотрел Иркин вывих и поджал губы. Затем, пружинисто встал.
- Поднимайся! – жёсткий командный голос привёл валькирию в чувство, во всяком случае, она разозлилась, что весьма поспособствовало делу. Превозмогая боль, Ирка начала приподниматься, но тут же упала обратно, так и не выпрямившись.
- Вставай! – Багров презрительно скосил глаза – Ты что, не понимаешь?! Я не смогу вечно тебя выручать! А если бы сейчас кто-то из тёмных напал?!! Тебя бы разделали, как котёнка!!!
- Н-но я и сейчас могу метать копьё… - Ирка почему-то оправдывалась, огорошенная таким тоном. Она никак не могла понять, почему вместо того, чтобы помочь, на неё с такой яростью кричат.
- Метнёшь раз, другой, и всё! А потом тебе перерубят руки, и швырять свою палку ты уже будешь не в состоянии. Вставай, я сказал!!!
- Эй, ты! – хрипло прокричал Мефодий – Не ори на неё!
Он и сам не знал, что заставило его так поступить. Он чувствовал какую-то непонятную ответственность за эту чудную, молодую валькирию. Багров презрительно проигнорировал приказ.
«Почему ты так говоришь? Неужели тебе сложно меня вылечить?» - Ирка сглотнула слёзы. Страшная обида и ощущение предательства заставили её мыслить, как одиночка. Как тогда, в аварии, мгновенно появилось осознание того, что никто не придёт на выручку и себя придётся спасать самой. В этот и все последующие разы. Она решительно взглянула в глаза Матвея, и тут, на самом их дне промелькнуло что-то…
Это нечто заставило её прислушаться к собственным рваным мыслям. «Сама… Я должна вылечиться сама… Как? Вернуть на место выбитые кости? А если порваны связки?.. Как срастить?.. Вдруг и вправду был бы бой? Какие выходы? Он прав… Убежать не смогу. Парировать – нет. Ползти… Какая чушь! Улететь… Не-е-е-ет… Ничего не могу… ?!!! … Улететь?!!». Ирка внезапно, перестав дрожать, задумалась. «А на лебедя и волчицу травмы распространяются?» Она с интересом посмотрела на Багрова. Тот взволнованно и выжидательно смотрел на неё, снова опустившись рядом.
- Подожди-ка… - пробормотала Ирка, тщательно раскладывая по полочкам новую мысль. Наконец, сосредоточившись, она призвала волчицу. Трансформация завершилась в считанные секунды. Ирка стояла и с восторгом подёргивала новой здоровой лапой, радостно виляя хвостом: «Так вот, чего он пытался добиться! Чтобы я сделала всё сама, и потом всегда действовала на автомате, чтобы выработался рефлекс! Спасибо! Правда, спасибо! Но методику преподавания пора менять!»
Матвей встал, и, глядя на неё, довольно ухмыльнулся, а затем погладил по голове, словно обычную домашнюю собаку. Ирка отозвалась радостным воем, и они наперегонки побежали к реке.
- Да-а-а… - протянул Меф, обращаясь к Дафне – Ну не понимаю я этих ребят… Вот, не понимаю!
Дафна улыбнулась. Ей, в отличие от Буслаева, всё было ясно, как божий день.
Резко затормозив у берега, Ирка высунула язык, и некоторое время просто восстанавливала дыхание, ловя свежие запахи ночи. Рядом, в прыжке, опустился Матвей и, подзадоривая, потрепал её за ухо.
- Обогнала всё-таки! Ничего, посмотрим ещё, когда станешь человеком! – он зачерпнул горсть воды и со смехом бросил волчице в морду. Ирка многозначительно приподняла заднюю лапу.
- Не балуй! – Багров слегка похлопал её по холке. Ирка повела ушами и начала обратное превращение. Медленно поднимаясь над землёй, она не отрывала восхищённого взгляда от Матвея – таким она не видела его ещё никогда – ребёнком, который воспринимал мир, как одну большую площадку для игр, отыскивал что-то интересное в каждом мгновенье и радовался жизни, словно никогда и не ведал обратной её стороны. Сейчас он, пожалуй, даже слегка напоминал своим искренним безрассудством Мефодия. Видимо, Багров заглянул в её мысли, потому что в миг помрачнел, снова отгородившись бронёй снисходительности и скептицизма. Ирка запоздало поняла, что, упомянув Буслаева, наверняка, очень его задела. Впрочем, извинения он бы сейчас вряд ли принял.
- Открывай – снова этот повелительный тон, снова колючий взгляд и скрещенные на груди руки. Ирка понурила голову. «И надо же мне было всё испортить! Человек единственный раз подумал, что мне можно целиком доверять, открыл мне свою душу, а я ему: «На Буслаева похож! На врага своего». Дура!» - грустно шевелились её мысли, пока копьё покорно вычерчивало мерцающий серебром знак на рябящей водной поверхности. Едва наконечник оторвался от воды, с рекой стало происходить что-то невообразимое: она забурлила, волны стали подниматься всё выше и выше, пока не достигли высоты в два человеческих роста, но и не думали при этом обрушиваться на берег. Прискользивший только что Мефодий неожиданно показал пальцем куда-то вдаль.
- Смотрите!
Река словно начала пересыхать. Она стала собираться в одном месте – прямо напротив них, и образовала гигантские кованые ворота, сотканные из непрерывно текущей воды. Иногда, между струями прутьев, мелькали ничего не понимающие рыбы, или трущиеся друг о друга и, потому, взбудоражено гремящие камни. К воротам, возникшим на середине русла, образовалась не очень широкая, прозрачная тропа – будто воду собрали в один длинный стеклянный сосуд. Ирка обернулась – никто не рвался первым пройтись по зыбкой дороге, которая уже начала беспокойно подрагивать.
- Нужно идти. Тропа не будет ждать вечно – сказал Багров и уверенно ступил на волнующуюся поверхность. Несколько секунд он простоял, проверяя прочность прозрачного настила, а затем начал погружаться в воду. Ирка кинулась к нему, и с удивлением обнаружила, что сама она не тонет. Едва подумав, она тоже начала проваливаться.
- Так, понятно – констатировал Багров и решительно выдернул ноги, очутившиеся уже на четверть в водной толще. Затем одним рывком он вытащил Ирку и повернулся к остальным, забавно переминаясь – На этом пути нельзя оставаться на одном месте и двигаться назад тоже нельзя. Думаю это – он показал на свои ступни, которые снова начала заливать вода – всего лишь предупреждение. Вы провалитесь уже сразу. Ну, как? Не струсите?
Мефодий медленно кивнул за всех и следующим шагнул на жидкий мост. Багров и Ирка уже шли к воротам. Стараясь не колебаться, Меф двинулся за ними. Следом осторожно поднимались остальные. Тропа скользила и норовила поглотить, как только кто-нибудь в замешательстве останавливался. Особенно тяжко пришлось нерешительному Мошкину, который едва не захлебнулся, уйдя внутрь с головой.
Остановившись перед воротами, Ирка коснулась их наконечником и тут же была с ног до головы охвачена водоворотом брызг. Из ворот соткались водяные щупальца и в одно мгновение втянули её внутрь. Матвей, едва успев вскинуть руку, тоже оказался в плотном водяном коконе и исчез следом за ней. Буслаев отступил на шаг и тут же понял, что вода его больше не держит. Остальные в спешке пытались добраться к нему, проваливаясь за шаг чуть ли не по пояс. Наконец, когда удалось выволочь за шкирку Мошкина, Меф позволил себе оглядеться. Они стояли на крохотном, более-менее устойчивом пласте посреди бушующей стихии. Путь назад был отрезан. Во всяком случае, если они не желали вымокнуть. Прозрачные струи ворот окружили их и затянули внутрь с негромким шуршанием воды. Евгеша только успел вопросительно сказать: «Бульк?!».

* * *

Дафна внимательно осматривалась. Депресссняка нигде не было – скорее всего, кот остался снаружи. Она не стала особенно волноваться – у этого сопритюкнутого адского создания часто случались многонедельные отлучки. Даф подняла голову и огляделась уже как следует, оценивая окружающую обстановку на предмет концептуальности, современности и общего благоустройства.
Здесь было полно света. Казалось, это место целиком создавалось только из него. Сплошное золотистое сияние и молочные облака, а где-то вдалеке небольшой холм с изящным деревом на вершине.
- А почему никого нет? Нас ведь должны встретить, да? – робко поинтересовался Мошкин.
- Да. Но, видимо, нам пока позволено погулять здесь самим – ответил Багров, задумчиво ощупывая одежду – она была совершенно сухой. Ирка двинулась вперёд по золотой дороге, мерцающей среди облаков, к дереву.
«Пух!» - что-то стремительно пронзило плотную вату и устремилось ввысь.
- Эйдос! – восторженно прошептала Даф. Она знала, что эйдосы не находят своего конечного пристанища в Эдеме и перемещаются выше, но вот куда выше – на этот вопрос не могли ответить даже многие старейшины среди хранителей.
Однако, это место определённо не являлось ни фрагментом эдемского сада, ни миром прозрачных сфер. В сущности, у Дафны оно почему-то ассоциировалось с ядром планеты, изображение которого она однажды раскопала в лопухоидном справочнике по географии ещё во времена обитания в буслаевской квартире. Ирка приблизилась к дереву и удивлённо ахнула – оно тоже было золотым. Небольшие, подогнанные один к одному листья, тихо шуршали, касаясь друг друга. Тонкий плетёный ствол состоял из нескольких самостоятельных стеблей, скручивающихся меж собой и корнями уходящих глубоко в туман. Ирка осторожно дотронулась до одного листа. Мягкое тепло распространилось по руке, вселяя ударную дозу счастья и любви к ближнему, а заодно и ко всему миру вцелом. Валькирия засмеялась. Она почувствовала, как её эйдос тянется к этому свету, радостно купаясь в сиянии чистого добра.
Пессимизм Наты тоже улетучился, стоило ей подойти ближе. Даже Мошкин на миг перестал сомневаться и обрёл вселенскую уверенность. Дафна посмотрела на свои бронзовые крылья – они переливались настолько яркими бликами, что начинало резать глаза, стоило лишь на секунду задержать взгляд.
- Ну, и где это мы? – с интересом осведомился Мефодий.
- В центре – меланхолично ответили ему.
Меф обернулся. С небольшого облачка неторопливо спустился Лео и встал рядом с ним. Калеопы пока на горизонте не было.
- Я видела эйдос. Что это значит? – требовательно спросила Даф – Они что, собираются именно здесь.
- Можно и так сказать… - Лео, тепло улыбаясь, повернулся к ней – Всё, что вы тут видите – он обвёл руками облака – всё является воплощением центра мироздания. Это Перепутье. Миллиарды вероятностей сплетаются здесь воедино, образуя свершившееся и намечая грядущее. Миллиарды судеб вершатся здесь, оставляя едва заметный след в общем цикле существования. Тут соединяются миры и сливаются времена, дробятся измерения и срастаются силы, продолжая свой бесконечный ход вокруг единой оси.
- Это ведь Мировое дерево, не так ли? – высказала давно сформировавшееся предположение Ирка. Лео склонил голову в подтверждающем жесте.
- Да. Сперва, когда оно было доверено магам, его практически уничтожили в этом отражении. Но посох помог его восстановить. Теперь хранителями священного древа являемся мы.
- А зачем надо было чертить знак? – подал голос Багов – Прекрасно можно было обойтись и без всей этой показухи. Просто перенесли бы нас – и всё. И не пришлось бы терять время, болтая с мечником.
- Сколько вопросов… - улыбнулся Лев – И все такие разные…
Матвей посмотрел на него исподлобья и усмехнулся уголком рта. В последнее время он стал гораздо прохладней относиться к светлому, вернее, тот внушал ему смутные опасения, связанные, в основном, с Клео. «Что это, во мне очередной неизведанный инстинкт пробуждается?» - порой прогуливалась на задворках его сознания одинокая мысль.
- «Мы можем лишь помочь вам справиться самим!» - Калеопа плавно огибала дерево по тропе так, словно уже минут двадцать здесь прогуливалась, а вовсе не возникла только что за стволом.
- Вы не имеете права вмешиваться напрямую? Но ведь до этого… – Дафна была несказанно удивлена.
- Только в тех случаях, когда очень мала вероятность того, что вы сами найдёте верное решение – извиняющий тон Лео был подозрительным. Даф с недоверием посмотрела на него.
- Почему? Вы же не подчиняетесь никаким законам. Вы можете всё. Правила на вас не действуют – их попросту нет! Так почему же?
- «Свобода выбора» - Клео присела на холме под деревом. Лео посмотрел на Даф.
- Мы не имеем права решать всё за других, хотя и знаем, чем обернётся любой из поступков.
Дафна остолбенела.
- Зачем?! Вы могли бы спасти столько жизней, пробудить во всех людях свет и…
- …лишить их воли? Смертные сами выбирают свой путь, никто их не заставляет. Никто. И если они решат, что, скажем, их планета должна погибнуть, ну, хотя бы даже от экологической катастрофы, мы не станем вмешиваться.
- Вы чудовища… - с ужасом выдохнула Дафна. Она не могла понять – как можно быть всесильным и не пытаться изменить мир к лучшему. В её просветлённой голове просто не укладывалась сама возможность такого кощунственного поведения. Лео как-то странно на неё посмотрел, но всё же счёл возможным ответить:
- Неужели? Представь, лишь на мгновение: мы поступили так, как ты того желаешь. И что же?! Смертные перестанут учиться на собственных ошибках. Не смогут больше отличать добро от зла. Граница между ними, и так очень зыбкая, размытая, сотрётся окончательно… Начнётся бойня. Свет будет душиться на корню, или вырезаться под этот самый корень, а дальше… Думаю, вы проходили… И виной тому будем мы. Ну нет! Мир устроен очень разумно. Когда-нибудь вы это поймёте. Не всегда справедливо, но разумно…
- Ну конечно! Всякий ищет любую отмазку, чтобы только уйти от ответственности! – вознегодовала Дафна, но краешком сознания отметила, что в словах Лео всё же больше правды.
- Ты сама не веришь в то, что говоришь. Просто сопротивляешься истине, а этого делать не стоит… - осторожно, глядя ей в глаза, произнёс Лев. Клео поднялась.
- «Ты и не представляешь, девочка, всей нашей ответственности и того, насколько строго мы её несём!»
Дафна поёжилась. Она поняла, что перегнула палку – дискутировать с Лео – это одно, но вот нарываться у Калеопы – совсем другое. «Я очень рада, что мы поняли друг друга» - резанул по сознанию жёсткий шелест – «Впредь думай, что говоришь и с кем говоришь». Клео презрительно отвернулась. Даф медленно перевела дыхание. На этот раз пронесло, но играть в карты с Мамзелькиной на щелбаны больше не следовало.
- Ладно, идёмте! Нужно кое-что вам показать. Это поможет… – Лео слегка поклонился и двинулся вокруг дерева, по тропинке, которая, делая полукруг, устремлялась в бесконечность золотых облаков.

* * *

Дорога всё расширялась, но и не думала кончаться, коварно теряясь в сияющей дымке. Шли молча. Мефодий экономил силы, Дафна пребывала в абстрактной задумчивости, Ирка с удовольствием ловила за пятки новые впечатления, а Багров сверлил взглядом спины проводников. Ната полировала ногти, протирая об одежду и периодически дыша на них. Евгеша маялся сомнениями: куда он снова вляпался и скоро ли эта череда глобальных глюков кончится, уступив место обыденной повседневности. Наконец он, ради экспромта, сотворил тучку и, убедившись, что магия здесь действует и никто ей пользоваться не воспрещает, сделал ещё две такие же. Ната поощряюще улыбнулась, и Мошкин, испарив по ходу дела свои творения, счастливым кроликом поплыл за ней, не отвлекаясь более на мелочи жизни.
По прикидкам Мефа прошло никак не меньше шести часов, по крайней мере казалось, что натопал он именно на столько. Все начали заметно уставать. Скрывать это получалось только у Дафны, валькирии и некромага, причём последние, казалось, влёгкую могли отмахать в шестнадцать раз больше. Евгеша сделал ещё два спотыкающихся шага и плюхнулся на тропинку. Ната, поразмыслив немного, присоединилась к нему, правда сделала это с большим достоинством. Лео и Клео стали наращивать отрыв.
- Подождите! Мы не успеваем! – крикнула Даф, глядя на усевшегося Мефодия. Все, идущие впереди, обернулись. На лице некромага явственно проступила мысль: «Слабаков ждать не будем!». Лео покачал головой.
- В принципе, ты можешь им помочь – обратился он к Дафне. Та задумчиво посмотрела на флейту, затем на свои бронзовые крылья.
- Здесь может подойти маголодия левитации… Однако, она не так уж поможет перемещаться – лишь заставит их повиснуть несколькими метрами выше дороги.
- А нам больше и не нужно! – подмигнул Лео и сотворил из воздуха прочную на вид верёвку.
- Зачем это? – насторожилась Даф, начиная понимать, куда он клонит.
- Всё просто. Ты будешь буксировать их.
- С ума сошли! Тянуть всю эту свору! Да никогда! Я не выдержу! Я вам не качок какой-нибудь златокрылый! У меня пределы есть!
Лео пожал плечами и приготовился убрать трос.
- Да-а-аф! – взмолился Мефодий.
- Что Даф? Что Даф? Чуть что, так Даф! – пробурчала она, ощущая при этом некую горделивую удовлетворённость: Меф буквально умоляет её помочь. Приятно, свет побери!
Скорчив для виду, недовольную мину она взяла у Лео верёвку и обвязала ноги, кинув другой конец Буслаеву.
- Ну, кто не пристегнётся – пойдёт пешком! – подзадорила Даф халявщиков. Меф моментально накинул на пояс петлю и передал трос Нате. Та с сомнением покачала головой, но вредничать всё же не стала. Последним закрепился Мошкин. Дафна расплылась в довольной улыбке, словно Депрессняк, исполосовавший сотню-другую ротвейлеров, и вопросительно воззрилась на валькирию и некромага. Ирка посмотрела на Багрова и стала превращаться в лебедя. Матвей перевёл взгляд на Клео. Та едва заметно склонила голову. Матвей кивнул, пробормотал какое-то заклинание и сразу начал обрастать тёмными перьями. Мгновение, и на его месте, выжидательно глядя, сидит чёрный ворон. Ирка отозвалась клёкотом – она ещё ни разу не видела превращений Багрова. Лев и Калеопа, переглянувшись, одновременно материализовали крылья. Дафна невольно восхитилась – всё выглядело настолько эффектно, будто специально отрабатывалась как раз для такого случая. Боясь замешкаться, она дотронулась до своего амулета. Крылья возникли незамедлительно. Даф в восторге повела ими: какое же это счастье – летать! Ворон нетерпеливо каркнул. Лео и Клео, тихонько подпрыгнув, плавно воспарили в высь. Дафна спохватилась и заиграла маголодию левитации. Привязанные клиенты Даф-эйрлайнс один за другим поднялись в воздух. Через секунду взлетела и она сама. Багров и Ирка дружно захлопали крыльями и поравнялись со всеми. Лео и Клео сделали по могучему взмаху и стремительно унеслись вперёд. За ними, держась на некотором расстоянии, мчались птицы. Замыкала процессию Дафна, тянущая за верёвочку три воздушных шара странной формы. Лететь с подобным прицепом оказалось не так уж проблематично, правда, возникали свои сложности с маневрированием, но Даф с этим справлялась. Меф и компания практически ничего не весили, так что ей даже не пришлось особенно напрягаться. Где-то через час скоростного полёта – а Лео и Клео рассекали упругий воздух похлеще всяких там златокрылых – впереди показалась ровная площадка со странным строением. Подлетев ближе, Дафна сумела разглядеть огромные каменные двери, возведённые с краю, гигантский столб света в центре и небольшой постамент неподалёку. Впереди летящие пошли на снижение, и она поторопилась за ними. Коснувшись земли, Даф отстегнула крылья и отменила действие маголодии короткой трелью. Меф, Ната и Мошкин осыпались, словно перезрелые яблоки. Некромаг уже деловито разглядывал постамент, больше всего напоминающий ораторскую трибуну или небольшую прямоугольную колонну из чёрного, в зелёных прожилках, камня. Матвей провёл рукой по гладкому верху. Пальцы неожиданно обнаружили трещину. Он вгляделся внимательнее. Ровно посередине было выбито узкое отверстие, словно вся конструкция являлась подставкой для чего-то более ценного. Увидев, что некромаг колупает постамент, Мефодий тоже приблизился. Багров скривился, Меф ответил взаимностью – этого парня он недолюбливал. Наверное, здесь всё решала банальная мужская конкуренция – Буслаев всегда хотел иметь такую же выдержку и силу воли, как у некромага. Однако, дальше регулярного самоистязания дело пока не продвигалось.
- Зачем это? – спросил Меф, пытаясь просунуть палец в щель.
- Вот для этого – Лео поднял руки, и на них возник меч, тот самый, что висел у него на поясе при первой встрече. Лев осторожно опустил ладони на уровень груди.
- Можешь посмотреть, если хочешь. Только не прикасайся.
Мефодий кивнул – нравы магического оружия он знал неплохо – у самого имелся такой же эксклюзив. Тонкое, сужающееся на манер иглы, треугольное лезвие, причудливая вязь, являющаяся либо таинственными письменами, либо просто мудрёным узором, немного украшений, простой эфес – вцелом меч был самым обычным, но всё же блики на матовой поверхности внушали невероятное уважение – сразу было заметно, в скольких сражениях участвовало это оружие и вышло из него победителем. Меф прищурился и посмотрел на клинок истинным зрением. Белое сияние резануло по глазам. Буслаеву показалось, что он ослеп. Спустя несколько минут ему удалось проморгаться, но разглядывать суть меча желания больше не возникало. Лео усмехнулся, словно говоря: «Я предупреждал…». Багров вёл себя куда осмотрительнее, пока лишь внимательно изучая узоры.
- Меч Света, не так ли? – задумчиво спросил он.
- Теперь да – подтвердил Лео. Матвей приподнял бровь, показывая, что от него не ускользнул скрытый смысл фразы.
- А, раньше он не… - начал Мефодий, но его перебила Ната.
- Довольно! Оставьте мальчикам их игрушечные зубочистки! Леди требует внимания! Что ЭТО такое? – спросила она показывая на огромные каменные двери.
- Врата времени. Они запирают от смертных их будущее…
- …а истинным провидцам приоткрываются лишь на короткое мгновенье! – закончила за него Даф. Теперь она вспомнила – это было в Курсе Сотворения – история про легендарные ворота, скрепляющие завесу грядущего и возникшие ещё на заре всех времён.
- Откуда они здесь?
- А где им ещё быть? – ответил вопросом на вопрос Лео и внимательно посмотрел в глаза Даф, словно пытаясь внушить какую-то мысль.
- Вы создали их? – оглушённая неожиданной догадкой, тихо спросила Дафна.
- «Мы хотели дать возможность смертным узреть и исправить свои ошибки. Впрочем, они никогда ею не пользуются…» - ответила Калеопа, останавливаясь рядом с сияющим столбом.
«Сколько же им лет? Жуть какая! Они сделали ворота, они могли сотворить и всё Перепутье! А этот столб? Так похож на Дом Светлейших…» - крутились, сталкивались и путались в голове Дафны пугающие мысли. Лео кивнул.
- Это прототип. Черновой вариант, если можно так выразиться…
Дафна неожиданно села.
- Так это вы создали Эдем?!!
Лео смущённо повёл плечами, мол, ничего особенного… Даф почувствовала, что дрожит. Робость от того, что всё это время она была рядом с такими великими существами и разговаривала с ними, как с дружками из соседнего подъезда, заставляла её трепетать. Какой позор – так заправски с ними трепаться, а тем более спорить! Если бы её сейчас видели другие стражи!.. Лео ободряюще улыбнулся и помог ей подняться. «Не переживай! Так и нужно себя вести. К чему сейчас вся эта манерность? Вы лишь пытаетесь выжить и остаться собой, а это и есть то, ради чего мы прибыли» - Дафна моргнула, давая понять, что очень постарается забыть об их заслугах и общаться на равных.
- Значит, Храм вечного ристалища тоже ваша работа? – подозрительно спросил Меф. Обращался он, в основном, к Клео, но та лишь презрительно отвернулась. Меф насупился и вопросительно покосился на Льва, требуя, всё-таки, объяснений.
- Да. Одна из первых – светлый с грустью на посмотрел на свою спутницу.
- И всесилие заточили там вы?!!!
Лео и Калеопа как-то остро переглянулись, но отвечать не стали. Мефодий почувствовал подвох. Видимо, эта тема была для них довольно скользкой, интересно, почему? Меф приготовился озвучить свои претензии, но тут их отвлёк треск – Евгеша даром времени не терял. Пока остальные забавлялись высокоинтеллектуальными разглагольствованиями, он тщательно осмотрел каменные двери, особо пристальное внимание уделив растительному узору. Не обнаружив ничего криминального, он обошёл ворота кругом. К его удивлению они никуда не вели, выглядев сзади абсолютно так же, как и спереди. Разве что, отсутствовали массивные кольца, подвешенные где-то очень высоко на внешней стороне. Мошкин пришёл в замешательство. Ворота напоминали ему книгу, которую поставили на ребро – если обойти её кругом – она всюду останется книгой, но стоит лишь её приоткрыть, и попадёшь в новый неизведанный мир со своими законами и нюансами, доступный далеко не каждому. Евгеша недоумённо поскрёб массивный каменный косяк и снова перешёл на внешнюю сторону. Тут он неожиданно заметил, что створки закрыты не совсем плотно и из-за них пробивается тончайшая полоса света. Мошкин осторожно оглянулся, боясь привлечь лишнее внимание, но никто за ним не следил. Он судорожно выдохнул и попытался заглянуть в щель. Ворота недовольно заскрипели, раздался гром, и Евгеша получил разряд молнии в нос, отлетев до самого постамента.
- Мне кажется, вы видели уже достаточно – холодно произнёс Лео, глядя на встряхивающего головой Мошкина. Затем он обернулся к Мефодию – Запомните путь сюда. Вода, знак и дорога. Вам это пригодиться. Касается всех – он в упор посмотрел на Багрова и Ирку. Клео подняла взор куда-то ввысь, где из воздуха соткался золотистый круг. Все поспешно сгрудились рядом, и телепортационное сияние накрыло их.

Глава 12.
Кое-что о жизни.

- Вон отсюда! И пока не найдёте его, не смей мне даже на глаза попадаться!!!
- Хорошо, повелитель. Как скажете, повелитель. Изловим-с сию секунду-с! – раздалось подобострастное шарканье маленьких ножек, а затем негромкий хлопок.
Немолодой мужчина встал из-за тёмного дубового стола и устало протёр веки. Те редкие часы, которые он проводил в кабинете, выпивали из него больше сил, чем многодневные рубки со светом. Путанная всё-таки организация этот мрак – каким бы ты ни был воином, а отчёт писать обязан.
- Эй, кто там, Ада! Позвать Арея! – прорезал властный голос мёртвую пустоту тёмной комнаты, щедро отделанной красным деревом и выстеленной мягкими бордовыми коврами, самодовольно и услужливо скрадывающими шаги.
- Сию секунду, босс! – послышался молодой жизнерадостный голосок из приёмной, развернувшейся по другую сторону двери. Приёмная была воистину необъятна, дабы вместить всех желающих и отсечь всех недостойных. Её обустройство в своё время он поручил одной из своих помощниц, отличающейся недюжими креативными наклонностями, и выполнявшей теперь роль исполнительной церберши-тире-секретарши. Учитывая особенности её талантов, место пришлось весьма по ней.
В дверь единожды стукнули и, не дожидаясь приглашения, в проём вклинился Арей. Он закрыл за собой дверь сам, не прибегая к магии, как того требовал этикет, и, повернувшись лицом к сидевшему в кресле, коротко поклонился. Хозяин кабинета задумчиво, словно, оценивающе, кивнул в ответ.
- Валькирии совершили новую вылазку.
Арей молча прошёлся взглядом по пустому столу.
- Отбит весьма важный для нас груз эйдосов. Среди стражей большие потери. Ребята совсем разучились биться.
Мечник слегка прищурил глаза:
- То, что вы обезглавили стаю волков, вовсе не значит, что они сделались безобидными. Валькирии самодостаточны. Уверен, они, не откладывая ни на миг, выбрали нового главу. И их по-прежнему тринадцать.
- Одиночка не с ними?
- Насколько мне известно, именно одиночка теперь правит балл. Новая владелица золотого копья ещё слишком юна.
- Почему вы не уничтожили шлем? – в голосе не было ни упрёка, ни гнева. Холодный расчетливый интерес, проявляющийся у тех, кто предпочитает в первую очередь учиться на своих ошибках, и в будущем их не допускать, а не устраивать разносы провинившимся.
- Одиночка забрала его. Она же нашла замену.
Мужчина задумчиво кивнул.
- Я пошлю комиссионера. Он «случайно» выдаст им ложную информацию о новой транспортировке. Возьми лучших мечников. Уничтожь как можно больше. Валькирии всегда были самой больной мозолью мрака. Полуночницы им давно не противники. Но в этот раз девчушки превзошли сами себя. Таких проблем у нас ещё не было.
- Всё дело в одиночке. Её магия тоньше и…
- И она сообразительней, да, надо признать… Что-ж, ей я займусь ЛИЧНО. Собственно я уже над этим работаю…
- Позвольте спросить, повелитель… - голос Арея звучал несколько натянуто. Видимо, такое повиновение давалось ему струдом.
- Спрашивай – он как будто и не заметил напряжения мечника.
- Её охраняют. У неё самая сильная защита и она мудрее…
- Да-да-да… Свет мудрее… - мужчина принял более собранную позу и внимательно уставился на Арея немигающим взглядом – Но мрак изощрённее… - Он помолчал, наслаждаясь всей глубиной этой простой фразы, а затем повелительно взмахнул рукой – Иди. И… – Арей на секунду задержался возле самой двери – …Я жду победы.
Мечник кивнул вникуда и с достоинством вышел. Мужчина встал и неторопливо прошёлся по комнате, останавливаясь возле пустых рам на стенах. В них когда-то красовались все тузы и козыри мрака, но с тех пор установился новый порядок, и они канули в небытие. Лишь в двух из рам остались нетронутыми холсты. Эти небольшие портреты теперь грустно взирали на него со своих неизменных пристанищ напротив стола. На одном красовалась женщина, печально расчёсывающая теперь свои поникшие волосы и иногда бросающая полный тревоги взгляд на другую картину, где, изображая бурную деятельность, скучал над свитками мрака маленький мальчик. Затем, она кротко вздыхала и снова устремляла взор на хозяина кабинета.
- Ада, где сейчас наследник?! – звучный голос оторвал секретаршу от изучения лысегорской прессы.
- Уже смотрю, шеф! …Так! Домой не являлся, в канцелярию не входил, у лопухоидов замечен не был, резиденцию не посещал. Нету, ваше превосходительство, канул! Как есть, канул!
- Найти.
- Уже исполнено! …И вас хочет видеть…
- Скажи – я занят! Мы поговорим дома!
И тут же сдвоенная маголодия разнесла дверь кабинета.
- Дома? Дома?!! Да ты там ни разу не появлялся!!! – перешагивая через обломки, в проём вошла та, кто был изображён на картине.
- И что с того? Лучше следи за наследником.
В комнате поднялась настоящая буря. Стены рассыпались в труху, и теперь они вдвоём висели в бесконечной черноте, являющей собой ничто. Мужчина раздражённо прищурился.
- У меня есть обязанности, которые я должен выполнять В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ!
- Твоя первейшая обязанность – это я и он! – крикнула женщина показывая туда, где секунду назад висел холст с малышом.
Мужчина отстранённо посмотрел куда-то влево.
- Северный отдел взбунтовался. Мне следует быть там.
И не произнося больше ни слова, он растворился в пустоте. Женщина, так рьяно нападавшая на него, наклонилась и закрыла лицо руками. Мало-помалу восстановился кабинет, обретя привычные очертания обыкновенной комнаты, а она так и осталась сидеть на полу, теряя слёзы в мягком, кроваво-бардовом ковре.

* * *

  Тухломон, периодически протирая линзу полумагического телескопа фрагментом бархатной ткани, усердно вглядывался в облака. Иногда он томно вздыхал, и что-то чиркал в своём блокнотике. При ближайшем рассмотрении там обнаруживалась своеобразная карта магических небес, расчерченная на ровные квадраты, кои он неустанно и замалёвывал. Тухломон был недоволен: вот уже добрых четыре часа он убил на поиски наследника, но проку от этого было ровным счётом никакого. Он уже поднял комиссионерскую агентуру – тех, кого ещё не отослали на розыски
очередной сверхважной шишки – однако, усердия среди подчинённых не наблюдалось – всякий норовил нет-нет, да урвать себе попутный эйдос, пренебрегая прямыми указаниями не отвлекаться. Лучший из лучших протяжно вздохнул: пока он тут занимается всякой ерундой, конкуренты наращивают рейтинги и того и гляди посягнут на самое святое – статус, столь тяжкими трудами заработанный. Особенно усердствовал Жмых – тот ещё подлиза, которому поручил особое розыскное задание сам повелитель. Тухломон недовольно хлюпнул носом – он заглянул всего лишь на секунду – сдать доносы и отписать эйдосы, - а коварная церберша уже отловила его за ухо и, выкручивая, тонко намекнула, что если он не справиться с заданием, пожизненная путёвка в тартар ему обеспечена. Причём с полной регистрацией. Да, с тех пор, как она изменила свой образ жизни, а, заодно, и имя, общаться с ней стало решительно невозможно. То-ли дело былые времена… А ведь Тухломон помнил её ещё совсем девчонкой.
Он ностальгически всхлипнул и с удвоенным негодованием занялся делом: приходилось исхищряться и действовать нетрадиционными методами. Зная нрав наследника, пластилиновый гадик перво-наперво принялся обшаривать небеса, но дело, по сей час, так и не сдвинулось с мёртвой точки. Внезапно, в вышине что-то мелькнуло. Воодушевившийся Тухломон стал быстро подкручивать винты, настраивая резкозть.
- Так и есть! Вот он! Попался, голубочек! Ну, теперь-то вы у меня не отвертитесь! – торжествующе закричал он, потрясая маленькими влажными кулачками, а затем на миг отстранился от окуляра – Ох-хо-хо! А крылышки-то у него, пёрышки..! Что будет! Что делается! Не понравится это нашему высочеству, ой как не понравиться! – понизив голос, ехидно проговорил он сам себе, занося эту деталь в блокнот.
- Клим, ваше превосходительство! – позвал он наконец, быстро закончив донос.
Воздух рядом с ним сгустился, и, прорезав изнанку мира, окутанный красным сиянием рядом возник страж. Беловолосый, сероглазый, он с надменной статью взирал сверху вниз на комиссионера. Между бровями плотно залегла гневная складка, явно не сулившая Тухломону ничего хорошего.
- Какого тебе надо, Тухлорожа? – жёстко спросил он, шевеля в воздухе пальцами правой руки, готовый в любую минуту призвать верный меч. Главный пройдоха беспокойно заёрзал – оскорбление он привычно пропустил мимо ушей, а вот решительный настрой тёмного воина внушал ему некоторые специфические опасения.
- Так ведь сами приказали-с – как дружка-с вашего найду, так-с сообщить! Вот-с! – он быстро протёр телескоп – Извольте-с увидеть! Парит в небесах… хи-хи, от счастья-с…
Клим презрительно скривился, глядя на агрегат, и недовольно пнул комиссионера. Под жалобные окомпанименты Тухломона, он стал напряжённо всматриваться в небо и вскоре, обнаружив что-то, не видимое простым глазом, яростно скрипнул зубами.
- Могу ли я – начал Тухломон, поняв, что момент настал благоприятный, – Могу ли я передать повелителю, что вы доставите наследника в Резиденцию?
Клим медленно опустил взгляд.
- На двойную выгоду работаем, а, гнида пластилиновая?
Комиссионер нервно поёрзал.
- А то как же… Крутиться приходиться! Вы мне как только приказали, так я мигом помчался, а тут и из канцелярии зацепили, да всё со схожим порученицем… Вот я и решил было, чтоб ни вас не заставлять ждать, ни повелителя не прогневать, одним махом, значит… - залепетал он.
- Да-а-а! Негоже-то нам повелителя гневить! А ну как зашлёт ещё в преисподнюю! Он у нас горячий да хваткий! – посмеиваясь, ответил Клим, прикидывая, как бы ему половчее запулить эту гнущуюся морду в астрал – Ладно уж! Неси донесение – приведу я наследника.
Тухломон, не веря, что так легко отделался (этот молодой страж, обычно, не упускал случая изувечить низших духов мрака), прищёлкнул пятками и сгинул, на прощание оставив в воздухе облачко вонючего дыма.
Клим мгновенно посуровел. Коснувшись талисмана в виде крыльев летучей мыши, висевшего на шее вместе с дархом на чёрной блестящей цепочке, он материализовал точно такие же за спиной и двумя мощными рывками взмыл к облакам. Искать пришлось недолго. Спустя несколько мгновений, перед ним возник особо плотный слой облачности. Клим восхищённо потрогал его рукой – он видел такое лишь на картинках в книге, рассказывающей о повседневном времяпрепровождении светлых стражей. Значит, этот олух опять улизнул к НЕЙ! Клим поморщился. Он видел её всего лишь раз, и то издалека, но вот уже многие месяцы эта невыносимо далёкая и столь же невыносимо прекрасная фигурка в небе не давала ему покоя. Отчасти, он своего лучшего друга даже понимал, но смириться с этим всё же не мог. От размышлений его отвлёк задорный голос, долетающий из-за ближайшего «ватного» облака.
- А как же твой отец?
- Да ну его! Достал! Занимайся, тренируйся, рубись-колдуй! Сил больше нет!
- Может, желания? – продолжал подстрекать голосок.
- Его у меня никогда не было – раздалось недовольное ворчание вперемешку с раздражённым фырканьем – И как мать ещё терпит!
Клим замер и стал осторожно прислушиваться. Сейчас главным было не спугнуть наследника – он был на век моложе и рубился, возможно, не столь грациозно, но магически превосходил самого Клима, да, вероятно, и повелителя, в миллиарды раз. Другое дело, он ещё не вполне освоился со своими способностями, и пока сохранялась хоть какая-то возможность держать его в узде.
Послышался лёгкий шорох. Клим напряг магическое зрение, но с такого расстояния облака не пускали. «Мудро. Издалека много не разглядишь, а вблизи – будьте любезны, не суйтесь!» - оценил идею юный страж.
- Он тебя накажет.
- Уж не сомневаюсь! Будет рвать и метать, потом разнесёт что-нибудь, потом снова наорёт и, наконец, начнёт долбить: «Ты наследник! С кем якшаешься! Да на тебе весь мрак держаться будет! А ты, дятел…» Тьфу! Нет! Знать даже не хочу!
Клим усмехнулся – характер повелителя всегда оставлял желать лучшего. Единственная радость – головомойку он им двоим если и устраивал, то только один на один. Наследнику всегда перепадало чаще. На взгляд Клима, он был какой-то неправильный. Видимо, сказывалось влияние матери – слишком уж светленьким рос. «Деревья – не ломай, им же больно, животных – не калечь, как тебе не стыдно, в жизнь лопухоидов – не вмешивайся, какое твоё право! Эх! Никакой веселухи с ним не было: всё книги, да философия – Бр-р-р! То ли дело уроки повелителя… А как он был недоволен, когда я наследничка на мечах уделал! Впрочем, он отыгрался на полётах, но это не в счёт… Нарушить, что-ли, их идиллию? Третий лишний, вот и посмотрим, кто им ещё окажется! Чего-то меня не туда понесло…» - Клим отогнал роящиеся самодовольные мысли и снова обратился в слух. Похоже, он что-то пропустил.
- …Да ну тебя, в самом деле!
- А чего?!
- Эй! Уйди, противный!
- Да, я такой! И попробуй соврать, что тебе не нравится!
- Кыш! Брысь! Фу! Э-э-э! Святое не мацать!
- Ах, какие мы недотроги! Ну-ка, иди сюда!
Клим фыркнул, подавляя желание зарубить обоих. «Мра-а-ак! Влюбился, значит, наш пенёк! Того и гляди на дудочке пиликать начнёт! А отвечать кто будет? Я-а-а! Старший – и не досмотрел! Когда надо было людям жизни поганить, ты ему позволял зверюшек из капканов вытаскивать! Надо было мост рушить, а этот только гаечки подкрутил разболтанные! Потом ещё выворачиваться пришлось: «Так, мол, и так, повелитель! Научились, гады, строить!» …Ё-моё! Опять мне его прикрывать! Нет, точно изувечу! Подумать только – белый и пушистый страж мрака! Нонсенс! Убьёт его владыка, если узнает… И не посмотрит, что сын…»
- Ой! Гляди-ка!
Возглас заставил Клима насторожиться. Видимо он слишком громко думал. Но то, что он услышал потом, не шло ни в какое сравнение с рассекречиванием.
- Что там?
- Ещё одно перо! Теперь только четыре осталось!
- Ползём помаленьку… Папик, поди, не обрадуется…
- А ты ему уже показывал?
- Не-е-е… Хочу сделать сюрприз на годовщину восшествия на престол.
«У него белые перья! БЕЛЫЕ ПЕРЬЯ! Ему не жить…» - Клим ошарашено глядел на скопище облаков, за которым скрывалась главная неприятность всей его жизни. «Ой, дура-а-ак…» - пронеслась в голове беспомощная мысль. Сквозь ужас оцепенения пробился жизнерадостный голос светлой:
- Подумать только, сын повелителя мрака чист, как эдемский ангелок! Тебе впору в сад напрашиваться, или хранителем…
- Как же! Дадут мне за тобой присматривать!
- А чего это сразу за мной?!
- Да как тебе сказать…
«Бли-и-и-ин! Ничего себе, как всё запущено!» Клим вдруг почувствовал, что больше не в силах махать крыльями и с размаху, плевав на конспирацию, уселся на край облака. По всему выходила огромная подстава для обоих. Если только этот шедевр инженерной мысли сейчас же не спуститься с небес и активно не нагрешит, на что, впрочем, рассчитывать особо не приходилось. Тяжко, однако, дружить с наследником мрака, особенно, если тот не желает им быть!
-… да ну! Тебе бы всё играть да шутить… Дурочка ещё…
- Чи-и-иво!? Па-а-прашу без наездов! Я, к твоему сведению, презренный грешник, не…
«Песец подкрался незаметно… Умеет же подгадить! И чего я с ним до сих пор нянчусь?! Кокнул бы, да и дело с концом…» - Клим обречённо опустил подбородок на ладони, прекрасно понимая, что это лишь слова и убить он его не сможет ни при каких обстоятельствах. Об этом тоже, пожалуй, не стоило знать повелителю.
- Ну-ну…
- Ты чего творишь! Слезь, нахал! Руки убери, я сказала!
- Не-а! Не верю!
- Сейчас вот как…!
- И ничего! Бе-бе-бе! Эй, так нечестно! Ты зачем стала нематериальной?!
- Ага! Съел! Учись, топорик, как лес рубить!
«Интересно, а что будет, если я ЕЁ уведу? Так, чисто ради спортивного интереса?»
- Ну и всё! – показательно обиженный тон.
- Нашёл время! Его, небось, обыскались, а он тут целоваться ле… ле… ль-э-э…
- Эу, ты чего?
- …зет. Ма-м-ма… Мама!!!!
- Стой, ты куда! …А? Э? А?! Ай!!!
Неожиданно облака утратили плотность. Клим два раза беспомощно кувыркнулся в воздухе, пока не догадался снова вызвать крылья. Едва успев перевести неконтролируемое падение в ровный полёт, он заметил, что несколькими метрами выше флегматично поводя белыми крыльями парит его друг.
- Ты всё знаешь, да.
В голосе не было страха, недовольства или жалобных интонаций. Это был даже не вопрос, а сухая констатация факта. Клим заложил вираж и завис напротив.
- И как думаешь выкручиваться?
Он вдруг ощутил невысказанный прилив благодарности и неопределённо повёл плечами: «Да ладно, чего уж там… Не впервой…»
- Скажу, как есть.
- Он тебя убьёт.
- Вряд-ли. Не сможет.
- Уповаешь на мораль? – Клим вздёрнул бровь. Надеяться на снисходительность повелителя мрака в подобной ситуации было, мягко говоря, полнейшим безрассудством. А точнее, идиотизмом.
- Нет. Просто – Не. Сможет.
- Ой, ли? Ты пока не всесилен! Тебе ещё века три корпатить, как минимум.
- Не переживай. Прорвёмся как-нибудь. Ты же меня не заложишь?
- Вот ещё! Самолично хочу пристукнуть!
- Ах так! – его друг обнажил меч. Это была старая игра, которую они любили с самого детства. Клим скользнул взглядом по клинку.
- Я тебя всё равно сделаю. Не забыл своего позора в показательной битве?
- Просто мне нечего было защищать.
- А сейчас, есть? – Клим сочувственно посмотрел наверх – Чем ты её так расстроил?
Наследник задумался.
- Не я. Она что-то почувствовала – наконец вымолвил он. И убрал оружие. Пора было возвращаться, пока предок окончательно не поднял на уши всю свою рать.

* * *

Мефодий медленно поднимался по склону. В голове царил лёгкий бардак, не обременённый, впрочем, никакими тяжкими думами. Его обогнала Даф.
- Ты чего еле тащишься?
Меф поднял голову. Остальные уже добрались до пещеры, только неподалёку от входа стояли валькирия и некромаг, похоже обсуждая, стоит ли им здесь оставаться. Мефодий пожал плечами – идти внутрь желания у него не было. Ночная прохлада ласкала лёгким ветерком, месяц следил одним глазом за рекой, всякий раз подгоняя и без того шумные воды. Наперебой трещали цикады, пытаясь, перещеголять в совершенстве звучания друг друга. Тихо шумел сосновый бор. В общем – природа располагала, скорее, к абстрагированной блажи, нежели ко сну.
Поначалу Меф поразился, что здесь по-прежнему ночь, но потом прикинул, что ребята вернули их примерно получасом позже отбытия, и только. В этом была своя выгода – заново использовать пройденные часы, одна из самых заманчивых перспектив. И Буслаев решил не торопиться.
- Знаешь, я вот думаю… Зачем они нам это показали? – неожиданно посетило Мефа. Дафна, слегка удивлённая тем, что он первый начал разговор, замедлила шаг.
- Сказали же – пригодится.
- Для чего? – в сознании Мефодия царила вялая пустота, образовавшаяся от переизбытка впечатлений. Даф раздражённо дёрнула головой.
- А я почём знаю? Я тебе не склад свитков по дедукции. Для меня Врата времени ещё ни разу не открывались.
- Может они хотят, чтобы мы сами в них заглянули?.. – практически не слушая, пробормотал себе под нос Буслаев.
- Может и так. Кто знает, что у этих ребят на уме… - Дафна озадаченно приостановилась: она никак не могла избавиться от ощущения, что обращаться с создателями эдема без должного почтения просто неправильно! Мефодий её чаяний не разделял, весьма неопределённо представляя себе масштабы могущества Лео и Клео.
- Не хочу я туда! – Меф резко сел на траву и повернулся спиной к пещере.
Дафна, поразмыслив, присоединилась к нему: всё-таки не каждый день удаётся вот так побыть одним, без надзора Арея и коварных вылазок Наты. На горизонте замаячил Депрессняк, разгоняющий своим неуёмным буйством мирные сонмы светлячков. Мефодий думал о чём-то своём, непроизвольно грызя подвернувшуюся травинку. Дафна не могла оторвать от него глаз. «Сейчас он такой мирный. И не подумаешь, что ему суждено повелевать мраком. Вот меня угораздило… Интересно, а я его уже люблю, или пока не очень?» - от последней мысли она вздрогнула и быстро отвернулась. Меф отвлёкся от бесцельного созерцания неведомых далей.
- Ты чего?
- Не твоё дело! – огрызнулась Даф, надеясь, что достаточно хорошо экранировала мысли. Мефодий покачал головой, словно в очередной раз желая сказать: «Не понимаю я вас, девчонок...» Дафне почему-то стало неловко. На миг ей даже захотелось всё изменить и вернуть свою прежнюю жизнь, когда она вспомнила слова Клео: «Он того стоит?..» Но мимолётное желание успело улетучиться так же быстро, как и возникло. «Нет, я свою судьбу ни на что не променяю!» - и Даф приняла единственно возможное решение, не влекущее за собой очередную ссору – отвернулась.
Неожиданно из пещеры донёсся громкий вопль:
- МЕФ!!! Где ты там завис, бездельник! Живо топай сюда!
Мефодий с хрустом потянулся и недовольно встал. Дафна, кликнув Депрессняка и получив в ответ очередную порцию игноризма, поплелась за ним. Доковыляв до пещеры, Мефодий с сожалением отметил, что некромаг по-прежнему здесь. И тут он увидел аккуратно прислонённую к каменной стене зачехлённую косу. У Буслаева внутри всё похолодело – уж не за ним ли послали Мамзелькину?! Но нет: старушка мирно квасила медовуху, усевшись спиной к костру и прогревая размокший радикулит.
- О! Паштет наш недокошенный пожаловал! И светлячок с ним! Выгуливаетесь, детки? Ну-ну! Шатайтеся, шатайтеся… покудова можете… – сходу поприветствовала она Мефа, хитро подмигнув, и отправила в недра своего специфического организма очередную порцию напитка. Мефодий напрягся – то ли это был тонкий намёк, то ли просто очередная фигура речи основательно поддатой бабули.
- Да не боись ты, малой! Шутю я, шутю! Иногда… - заявила Мамзелькина, правильно истолковав замешательство Буслаева. Мефодий аккуратно приблизился, сел напротив и устремил на неё вежливый взор. Дафна расположилась на подушках, слегка потеснив уже успевшего задремать Мошкина. Чемоданов тоже устраивался неподалёку – было заметно, что в разговоре он участвовать не собирается, либо из-за природной вредности, либо из-за того, что уже выведал для себя всё полезное и дальнейший трёп не имел для него существенного значения. Валькирия и некромаг сидели поодаль в углу и о чём-то тихо беседовали, не забывая при этом прислушиваться. Улита в очередной раз за что-то распекала хранителя. Ната, повернувшись к остальным спиной, неторопливо расчёсывалась, однако, её подчёркнуто прямая спина давала все основания предположить, что ни слова не пролетит мимо её любознательных локаторов.
- Ну-с, в общих чертах я всё понял – начал Арей, в упор глядя на Мефодия – А зачем всё это надо, вам и самим до сих пор не ясно… Но не в том суть. Аида принесла скверные новости…
- А как вы нас нашли? – поинтересовалась Даф у Мамзелькиной. Так хмельно икнула и расплылась в довольной улыбке.
- Да так… Мимо пробегала… по дельцу. Дай, думаю, загляну!
Улита хихикнула.
- Кто ж такое у смерти спрашивает?! Смерть, она везде тебя сыщет…
- Значит, канцелярия уже знает? – осторожно спросила Дафна. Впалые щёки старшего менагера окрасились праведным румянцем почти святого негодования.
- Ты у меня не дури! Ишь, какая выискалась! Что я тебе – комиссионер какой паршивый – доносы катать! Мы, честные труженики погостов, предательства не терпим! – коса у стены подтверждающее звякнула, и чехол слегка сполз, словно предлагая покончить с недоверием прямо сейчас. Дафна торопливо поправилась:
- А я и не говорю, что вы! Просто… - тут она замялась, но Мамзелькина уже нашла утешение в новой порции медовухи и слегка оттаяла.
- Просто только в могилку ложатся! Вот я тебе..! – она погрозила пальцем в сторону перепуганной Даф, но тут же потеряла мысль, и, не находя ничего иного, с любовью обняла бочонок, распевая – «Уж и спас меня, ты мой верный друг, а доверия к тебе не-е-е-ет…» Дафна непроизвольно улыбнулась. Пьяненькая старушка с такой неоднозначной профессией её умиляла.
- Итак, если вкратце, - с нажимом произнёс Арей - Лигул настроен более чем серьёзно. На поиски брошены все ударные силы мрака. Улавливаете, к чему дело идёт?
- Нас тут не найдут – уверенно ответил Меф – Так было сказано…
- Но не можем же мы прятаться вечно… Кроме того, неужели ты считаешь, что наш горбун этим ограничится?
Мефодий непонимающе на него посмотрел. Он определённо не представлял себе, что тут ещё можно предпринять. Эссиорх перекинулся с Ареем сочувственным взглядом и неопределённо шмыгнул носом, собираясь с мыслями.
- Когда они поймут, что поиски тщетны – мягко сказал он наконец, стараясь быть как можно деликатнее – то наверняка попытаются выманить тебя из убежища. Скажем, грозя расправой с родственниками…
- Не посмеют! – резко сказал Меф. Дафна инстинктивно отпрянула – фраза, брошенная Мефодием, по тону больше напоминала приказ, нежели испуганный вскрик. От Арея это тоже не укрылось.
- Ну-ну. Прикажи им. Выйди в поле и крикни: «Не трогать!» Уверен, тебя послушают… ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы вынуть меч из ножен.
- А ты можешь их как-нибудь защитить? – Даф с надеждой посмотрела на хранителя. Тот смущённо поскрёб трёхдневную щетину.
- В любом случае, моих сил здесь не хватит… - виновато произнёс он, косясь на Мефа.
- А если попросить… - Мефодий в отчаянии перевёл взгляд на Даф. Она задумчиво прищурилась.
- Нет. Вряд ли они станут помогать… Сам знаешь…
- Чёрт!!! – Буслаев изо всех сил ударил кулаком по плитам. К его удивлению, ни одна даже не треснула, хотя он вложил в удар немало своей яростной энергии. Аида Плаховна отвлеклась от созерцания входа и остро взглянула на него.
- Ты, милок, чертей-то не кликай… Не облегчай им работушку… Сами придут, без твоей помощи…
Мефодий мгновенно остыл и пасмурно воззрился на Арея.
- Ладушки! Засиделась что-то я… Пора и покосить малешко… - прошамкала Мамзелькина и неторопливо поднялась, громко хрустнув семи суставами сразу, что заставило Нату передёрнуться.
- Заходи ещё, Аида! Да только не по работе! – ухмыльнулся в бороду Арей.
- Поглядим, по работе, али без… - туманно изрекла та, расправляя балахон и пристраивая за плечами рюкзак. Меф воспринял её слова без энтузиазма, впрочем, как и все остальные.
- Ты там это, поаккуратнее будь. Недоброе я чую… - уже повернувшись в проходе, бросила она напоследок и растворилась во тьме разгулявшейся ночи. Арей со значением посмотрел на Мефодия и, ничего не сказав, стал устраиваться на ночлег. Меф вдруг ощутил дикую усталость: будто она целый день скапливалась где-то наверху, в районе Эдема, а затем, проломив крышу, ответственно рухнула на него всем своим многотонным весом. Он прополз мимо Арея и припарковался напротив валькирии и некромага. Последний покосился на него с особым недоверием и сжал руку с кольцом. Меф фыркнул и демонстративно повалился на подушки, не сводя с него глаз. Валькирия с сожалением переводила взгляд с одного на другого и, наконец, успокаивающе коснулась плеча своего мрачного спутника. Тот руку разжал, но скальпельного взгляда не отвёл. Ната зевнула.
- Девочки, растащите мальчиков с ринга – они не дадут мне спокойно почевать! И учтите – добавила она, глядя на них – петушиные бои сейчас не в моде. В крайнем случае, у Зудуки есть яд…
Дафна хмыкнула и присела рядом с Буслаевым. Ей показалось, что валькирия слегка дёрнулась, но потом взяла себя в руки. Даф с любопытством стала её разглядывать – про валькирий она знала немало, но вот встречаться с ними ей пока не доводилось.
- Как тебя зовут?
Вопрос застал Ирку врасплох. Не имея возможности сказать правду и времени, чтобы толково соврать, она медленно втянула воздух.
- И… Инга.
Багров незаметно покосился на неё, но ничего не сказал. Ирка слегка сжала руку, по-прежнему лежавшую на его плече, благодаря за понимание. Дафна удовлетворённо кивнула, будто совершила для себя очередное, средней руки открытие или поставила галочку в блокноте, и прислонилась к подушкам. Ната зыркнула на них с интересом, сделав для себя вывод, что имя дурацкое и вообще, девица ей не соперница, и попыталась улыбнуться Матвею. Убедившись, что он не обращает на неё внимания, Вихрова раздражённо взбила горку подушек, незаметно выдруженных из-под Мошкина, бухнулась в центр весьма комфортабельно смотревшейся кучи и принялась одним глазом следить за их маленьким отрядом. Улита давно посапывала на плече хранителя, а Чемоданов, обхватив Зудуку, в целях избежания различных катаклизмов, сложился крендельком рядом с Евгешей. Ната хихикнула, отогнав нездоровые ассоциации, и зарылась в своё новоиспечённое ложе. Дафна посмотрела на Мефодия – он, пытаясь не потерять бдительность, сонно щурился, следя за некромагом. Она покачала головой и мягко толкнула его в бок. Окончательно вырубившись, Меф сгрёб ближайшую подушку и повернулся к стене. Дафна перевела взгляд на Багрова. Он отрешённо смотрел на огонь и осторожно, сам того не замечая, поглаживал свернувшуюся рядом валькирию. Даф улыбнулась и закрыла глаза. Но, видимо, в эту ночь отдохнуть ей было не суждено.

* * *

- Я! Я нашёл его, повелитель! Я – молодец! – маленький человечек вприпрыжку бежал перед ним, то и дело подскакивая от нетерпения. Они шли по тёмному неширокому коридору, тускло освещавшемуся редкими факелами, - одному из тысяч коридоров нижнего тартара. Иногда он превращался в узкий мост посреди бушующего океана густой, со скребущим запахом серы, лавы, иногда огибал по краю пещеры, в которых, прикованные цепями, в исступлении выли адские чудовища, пытаясь сорвать оковы и вырваться на поверхность, чтобы собрать свою кровавую дань. Порой мимо проплывали обезличенные долгими скитаниями души грешников, но лишь стоило им завидеть идущих, они тут же с призрачными стонами шарахались в сторону, боясь оказаться на пути повелителя мрака.
- Ох как мы бились! Как сражались! Непросто было изловить! Хитрющий гад-с! Валькирии способствовали-с! Да мы постарались! На славу! На славу постарались! Уж не обделите нас, повелитель! А мы ради вас и в огонь, и в лёд! Всё для мрака! Всё для вашей душеньки! – продолжали лебезить под ногами.
«Совсем распустились, поганцы! И ещё смеет мне про «душеньку» говорить! Изувечить и сослать нескольких!» - своевременно щёлкнула мысль. «Ну, сейчас мы с тобой за всё сквитаемся!» - вытеснила её другая - «Ещё одна темница… Скорей же!» Шаги гулким эхом отдавались в бесконечности проходов.
Наконец, коридор вильнул в последний раз и завершился огромным залом, наполненным кровавым светом бесчисленных костров. В полукруглые стены было вмуровано множество цепей, на которых до сих пор болтались останки бывших узников мрака, но повелитель напряжённо всматривался в дальний конец, где, приткнувшись к стене, что-то темнело. Торжество охватило его до краёв – вот он – то шанс расправиться с ненавистной валькирией. Двумя глубокими вдохами он подавил желание немедленно кинуться туда и воплотить свой замысел – нет, не престало повелителю мрака упиваться победой в не выигранном ещё сражении. На этот раз он будет куда осмотрительнее.
Тёмное пятно заворочалось, и послышался глухой кашель.
- Что, серцой горлышко корябит! Ай-яй-яй! Привыкай, дорогуша! Тебе здесь ещё до-о-олго, ох, как долго придётся коротать… вечность! – злорадно обратился к человеку подошедший Жмых, не забывая обжигать подобострастными взорами владыку. Пленник, ничего не ответив, только сильнее сжался и зарылся в плащ. Уныло звякнули цепи, за которые он был прикован к растрескавшийся за годы верной службы и почерневший от нескончаемой копоти огней стене.
- Пшёл вон – не отрывая взгляда от человека, бросил повелитель комиссионеру, но тот всё ещё надеялся выцыганить для себя хоть какую-то привилегию:
- Как же так, ваша мрачность, как же … - маслянится гадик, забыв, в угоду алчности, что в такие минуты к хозяину подмазываться не следует. Щелчок пальцев, и лужа расплавленного пластилина на полу поспешила уведомить, что клиент доставлен по назначению. Благо, лететь было недалеко.
- Ну что, маг, попался наконец! Не спас тебя твой гарем! – в голосе повелителя мрака слышалось плохо скрываемое торжество.
- А ты, как всегда, предпочитаешь поручать грязную работу другим… С тех пор, как валькирии чуть не лишили тебя дарха… Так и не можешь забыть своё поражение? - прохрипел пленник, тщетно пытаясь хоть немного приподняться и вести разговор на равных. Владыка дёрнулся, но быстро взял себя в руки. Двумя точными ударами в живот, он заставил мага замолчать. Тот, как-то странно булькнув, снова закашлялся, но сумел привстать и с яростью сплюнул кровь под ноги повелителю. Новый пинок в лицо отбросил его к ближайшему костру. Затем, двумя резкими взмахами руки хозяин положения припечатал мага к стене и с молчаливым упоением начал наблюдать, как пленник пытается сесть. Наконец, это ему удалось и он устало отбросил со лба небрежно длинные, спутанные волосы, слегка приоткрыв рот, чтобы хоть на какое-то мгновение получить возможность дышать, а не захлёбываться кровью.
- Ба! Да тебя не узнать! – С издёвкой протянул глава всей нечисти – Где же теперь твоя хвалёная гордость, а, некромаг? Ты никогда не был мне ровней, но сколько источал гонора, сколько презрения и показной независимости. А теперь ты у моих ног, разве только пощады не просишь… пока…
Прикованный презрительно скривился и заговорил тяжело, со свистом:
- Ты, Буслаев, всегда был слабаком… Вот и сейчас, не боишься встретиться со мной, только когда твои верные шавки повисли у меня на хвосте… Как там твоя жёнушка поживает? Не сгноил её ещё в катакомбах, как этого… мальчика-сосульку?.. – он снова и снова схаркивал непрекращающуюся кровь, метко отплёвывая её под ноги повелителя мрака.
- Да как ты смеешь, убогий… - лениво ответил Мефодий, сжимая кулак и заставляя некромага сложиться пополам в новом приступе боли – Впрочем, живи пока…
Он разжал руку и тот в изнеможении повалился на земляной пол. Однако, на губах его играла наглая усмешка. Собрав последние силы, он выдавил:
- Плевать, что со мной будет… Только она тебе этого не простит… Так что наслаждайся иллюзией власти, пока можешь… инфантил-л-л…
Мефодий рассвирипел. После стольких лет он всё ещё помнил это слово. И оно до сих пор жалило его сильнее любого клинка.
- Она? Кто?! Эта несносная валькирия, которая, как гноящаяся заноза засела у меня в руке? Или может быть, та тварь, что приходится тебе дочерью?! Должен признать, мерзавка неплохо обработала моего остолопа. Не удивлюсь даже, если у него окажется пара-тройка белых перьев. Но это мы исправим – стоит только убить её, и всё вернётся на свои места! – едва сдерживаясь, прошипел он. Некромаг ухмыльнулся.
- Ты ничего ей не сделаешь. Она бессмертна.
- Это как посмотреть… - повелитель мрака слегка наклонился, чтобы весь смысл фразы дошёл до этого едва живого упрямца.
- Блеф. Ты никогда не умел толком врать… На что надеешься?
- Да вобщем-то, ни на что…
Мефодий изо всех сил ударил некромага по затылку и, пнув напоследок, чтобы наверняка не очухался, материализовал старую потрепанную веками и предыдущими владельцами книгу. Ему предстоял долгий ритуал…

Глава 14.
Что было, что будет…

- Мышонок, не скачи так – ушибёшься!
- У-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
- Ну вот, что я говорила. Экий непоседа!
Женщина, сидевшая на скамейке выпустила из рук потёртую книгу и, наклонившись, уверенным движением поставила на ноги шлёпнувшегося на асфальт малыша.
- Х-хочу-у! Ль-лета-а-а-ать хоч-чу-у-у! – карапуз тёр кулачками глаза и умильно всхлипывал, изредка поводя маленькими, почти прозрачными перепончатыми крылышками.
- Ну я же тебе говорила: будешь слушаться маму – вырастешь большим и сильным. И тогда не то что летать – что угодно делать научишься! – женщина, откинув привычным движением чёлку и улыбнувшись, достала платок и принялась методичными движениями вытирать малышу глаза, попутно убирая лёгкими прикосновениями ссадины.
- А Лёф лета-й-ет. Ик!
- Сколько раз повторять, не называй его так! Повелителя рассердишь!
- Лёф! Лёф! ЛЁФ! – мальчик затопал ножками -  Летает! Летает!
Женщина распрямилась и устремила на него суровый взор.
- Будешь капризничать – пойдём домой!
Угроза подействовала.
- Нет! Ищё хачу! Хачу! У! Гулять! Чу! У! Хач!..
И залопотав что-то своё, детское, малыш снова пустился по дорожке, трепеща куцыми закрылками, в надежде взять нужный разгон.
- Как наш буйный антилоп?
Мужчина, неслышно выступивший из красного сияния, положил руку ей на плечо. Женщина обернулась и приветствовала его горячим поцелуем.
- Скачет. И не даёт мне покоя! – улыбнулась она, слегка ослабляя объятия – Уже три раза расшибал себе нос, но всё ещё полон решимости взлететь!
- И в кого он такой упрямый?! – игриво сказа мужчина, крепче прижимая её к себе.
- Разве что чуть-чуть… - женщина снова сложила губы бантиком, требуя новый поцелуй.
- Тебя ждёт повелитель.
- Нет. Не сейчас. Сейчас я желаю побыть с тобой.
- Папа!
Малыш вклинился между ними и уверенно пополз по отцу вверх, словно заправски взбирался на любимое дерево.
- Привет, лётчик! Ну как? Получается?
- Неа! …А отсюда?
- Ишь, хитрюга!
Женщина с любовью потрепала парнишку по голове.
- Ладно, наверное, всё-таки лучше пойти…
- Мя, ты куда?
- Я скоро вернусь. Повелитель зовёт. Будь умницей! – она чмокнула его в макушку и, отступив на шаг, растворилась в красном сиянии.
- Ну что, сорванец, одни мы остались? Что будем делать?
- Лета-а-ать!

* * *
- Повелитель!!!
Быстрая тень метнулась наперерез опускающемуся клинку, но кто бы это ни был, он не успел. Меч повелителя мрака обрушился на макушку Клео. По пещере прокатился растерянный, обиженный звон. Клео неторопливо повернула голову. Мефодий недоумённо отвёл оружие. Ни одна защита не могла выстоять перед мощью меча мрака, мощью ЕГО меча, но результат оставался налицо – причинить девчонке вред подобным артефактом было невозможно. Оставалось ещё узнать, кто это посмел перечить воле владыки тартара. И Буслаев, и Дафна одновременно перевели взгляд туда, откуда мгновение назад раздался мягкий хлопок. Даф оцепенела. На растрескавшихся плитах, яростно сжимая уже знакомый ей меч, стоял Лео. Сейчас он был немногим старше её. Тёмно-красные одежды, так отличающиеся от привычного Дафне набора светлых кусков ткани, слегка колыхались на невидимом ветру, а серебряные цепочки в самых неожиданных местах говорили скорее о далеко не последней ступени в иерархии мрака, нежели просто о желании выделиться, поскольку только самые опытные бойцы могли себе позволить носить подобные украшения без риска проиграть из-за них в схватке. Из всей иллюзии гармоничной жестокости, таящейся в наряде, выбивалась только салатовая лента, скрепляющая волосы, небрежно заплетённые в длинную, но изящно тонкую косичку. Дафна бессильно опустила голову, переведя взгляд на потрескавшиеся узоры пола.
- И ты – тихо прошептала она – Ты тоже служишь мраку…
- Служил – так же тихо поправил Лео – Но это был не мой выбор.
- И какая же должность у тебя была? – неожиданно для самой себя, ехидно поинтересовалась Даф, презрительно разглядывая дарх на шее стоящего чуть поодаль, рядом с Мамаем, мрачного седого паренька  – Дворник местного масштаба?
Лео, протяжно вздохнул, сочувственно погладив Дафну, на которую разом столько навалилось.
- Почти. Наследник трона.
Даф изумлённо вывернулась, пытаясь заглянуть ему в лицо. В этот момент, Клео медленно поднялась и посмотрела невидящим взором куда-то сквозь Буслаева.  Внезапно Мефодий почувствовал острый жар в области груди, будто ему внутрь заливали расплавленный металл. Тело начало скручиваться и изгибаться вопреки любым законам физиологии, словно состояло целиком из пластилина. Пространство плыло, увлекая в свои недра сознание Мефа. «А деточке-то надоело сходить с ума… Теперь уже не жаждет отомстить. Скорее, просто поубивать всех, кто попадётся, к Кводоновой бабушке…» - из последних сил скакнула привычная, любопытно-издевающаяся мысль.
- Хватит!
Всё прекратилось. Мефодия шатало. При такой разболтанной координации даже дышать удавалось струдом. Будто тебя порвали на сотню маленьких кусочков, а затем собрали, но толком подключить всё обратно не соизволили. Клео перевела тяжёлый взгляд на Льва, опускавшего руку, всё ещё окутанную голубоватым свечением. На лице Калеопы отразился извилистый, но весьма определенный для текущего состояния ход мысли.
- Значит, вы заодно.
Она, не колебаясь ни секунды, резко взмахнула кистью, и упругий порыв магии толкнул Лео в грудь, отбросив на несколько метров. Мамай и беловолосый парень разом обнажили мечи. Клео выступила вперёд, забыв на время о повелителе мрака, который всё ещё рьяно боролся за каждый вдох. Неожиданно её глаза расширились, и она едва не споткнулась.
- Так вот в чём дело…
Ужас в голосе Калеопы заставил Клима насторожиться. Видимо, слегка невменяемая приятельница Лео что-то для себя в очередной раз решила. И, судя по предыдущему опыту, последствий этого решения однозначно стоило опасаться.
- Тебя подослали шпионить за мной… Пока ты там меня отвлекал…
С каждым словом вокруг Клео возникали новые завихрения магии, постепенно сливаясь в огромный яростный смерч. Мефодию не хватало дыхания, но всё же он злорадно просипел:
- Умная девочка…
- Что ты такое говоришь?!! – Лео, так толком и не сориентировавшийся в обстановке, поражённо повернулся к нему. «Туговат, братец. Наивен…» - покачал головой Клим, на всякий случай покрепче сжимая рукоять верного клинка – «Всё ещё верит в мир во всём мире… Пацифист нашёлся… Эй! Сейчас нас будут бить!» Но Лео, видимо, именно в этот момент решил изменить своей любимой привычке в режиме фонового вещания подзеркаливать чужие мысли. Растерянное выражение на лице Клео уверенно превратилось в звериный оскал.
- С-с-с-с-с-воллоч-ч-ч-чь… - прошипела она и, вскинув ладони, обрушила магический вихрь на стражей. Клим выпрыгнул вперёд и двумя быстрыми взмахами меча рассёк воздух. Буря не утратила своей силы, но распалась на две неравные части, бушевавшие теперь по обе стороны от них, и крушила остатки колонн, не причиняя особого вреда. Лишь Мамая расплющило первым же порывом о ближайший сталактит, но это была абсолютно незначительная утрата. Лео ошалело уставился на Калеопу.
- Клео, ты что?!!
Клим усмехнулся и назидательно бросил через плечо:
- А ты, однако, тормоз, друже!
- Спасибо на добром слове… - по инерции ответил Лев, попутно закрыв глаза и пытаясь очистить сознание, не утруждаясь прогоном фразы сотоварища через мозг. Клим с беспокойством покосился на него, не забывая следить за действиями врага, готовый в любую минуту подстраховать своего излишне блаженного друга. Лео сосредоточился. Внутренним взором он различал, как вокруг клубятся потоки магии, складываясь в причудливые угловатые узоры, поражающие своим выверенным совершенством и заставляющие неотрывно следить за перетеканием множества нитей из одной ломаной формы в другую. Но сейчас они только отвлекали. Лео осторожно повертел головой, боясь сбиться с настройки. Вот он! Маленький серебристый комок висит немного выше общего океана хаоса и печально кружится в надежде хотя бы на немного удержать последние частички тускнеющего света. Лео мысленно потянулся к угасающей песчинке.
- В чём дело? – неуверенно спросила Даф, пытаясь сообразить: то ли это остановилось время, то ли действительно ничего не происходит. Лео недоумённо моргнул и слегка ослабил хватку, так что Дафна едва не вывалилась.
- А… Прости, я забыл. Смотри! – он на мгновение прикрыл рукой её глаза, а когда убрал ладонь, перед Даф предстала картина магических вихрей, среди которых угадывалась смутная фигура, из груди которой вырывался тонкий, но уверенный луч света, старательно продирающий себе путь среди колючих узоров и неуклонно приближающийся к едва различимому пятнышку.
- Это ты? – зачем-то уточнила Дафна. Потребность скорее возникла не в самом вопросе, а в том, чтобы хоть что-то сказать – А это…
- Т-с-с… Слушай…
Луч, столь усердно преодолевавший препятствия, наконец дотянулся до блёклого шарика, и в тот момент, когда он неожиданно робко коснулся его поверхности… Даф вскрикнула и зажал уши руками, но это помочь ей не смогло. Голос был повсюду: он звучал в её голове, он вился клубящимися лентами в окружающем пространстве, он обволакивал кожу и стучал вместе с сердцем, отбивая единственный, только им понятный горестный ритм. Дафна каждой клеточкой ощущала тугую вибрацию. Казалось, само её тело говорило с ней.
«Почему?! Зачем?! За что?! Не хочу так! Не правильно! Я же всегда была хорошей! Я никому не делала зла! А тебе?! Я ведь ни в чём не виновата! Зачем ты убил их?!! Зачем вы делаете мне больно?! Больно! Одиноко! Я теперь одна! Я всегда одна… Вы поплатитесь! Вы виноваты! Вы не понимаете меня! Никто не понимает… Плевать… Убью всех… Так будет легче… Некому будет жить… И делать больно другим… Не будет ничего… Пусть… не будет… ничего…»
Дафна забилась и замотала головой, пытаясь перестать чувствовать чужую тоску, переполняющую теперь и её саму. Теперь она понимала смысл диких, загадочных угловатых узоров, в которые превращались потоки магии. Беснующиеся, они представляли собой свободное воплощение эмоций. Каждый эпицентр витиеватого клубка значил что-то своё, но одно у них было единым. Тьма. В каждом прочно поселился мрак, протягивающий свои тонкие, но неразрывные щупальца, и связывающий всё в единое полотно ненависти.
«Ты не одна…» - прокатился по изуродованному пространству неуверенный шёпот. Такие простые, едва слышные за воем ярости слова, но Дафне неожиданно показалось, что клубок боли, сдавливающий грудь, слегка ослаб. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы внутри разлилось немного тепла. Словно вспыхнула и тут же погасла на безжалостном ветру одинокая свеча, выполнившая, тем не менее, своё предназначение и осветившая на короткий миг путь.
«Ты не одна» - уже уверенней повторил голос. Даф поражённо моргнула: узор начал изменяться. Теперь кое-где уже проскальзывали плавные переходы, скругления сменяли иглы, а клубки распутывались и вились теперь более упорядоченно. Неожиданно, яркий свет залил всё вокруг. Сначала Дафне показалось, что это вспыхнул с новой силой почти погасший эйдос, но внезапно она поняла: СВЕТ НЕ БЫЛ ТЁПЛЫМ. Да он сиял, но и обжигал холодом, резал тонкими струнами, пытаясь разорвать всё на части. Острый и пронзительный он стал продолжением дикого крика, заполнившего пространство. Потоки, тая и сливаясь, серебряными нитями устремились к судорожно вспыхивающему эйдосу, и через мгновение приобрели очертания беспрестанно корчащейся фигурки Клео.
Пространство раздвинулось, и Дафна снова увидела Мефодия. Успевший отравиться от одышки, он, стоя за спиной Клео, яростно сжимал в воздухе кулак, с восторгом наблюдая, как та визжит и извивается на полу, держась руками за грудь. В глазах Буслаева проступил маниакальный блеск. Дафна задрожала. Повелитель мрака кривился в предвкушении: забрать эйдос такой могущественной бессмертной – чем не реванш. Его сил вполне хватало на то, чтобы делать это и без согласия обладателя. Клим в замешательстве переступил с ноги на ногу. Лео, уже пришедший в себя после погружения во внутренний мир Калеопы, кинулся вперёд. Молнией сверкнуло треугольное лезвие. Мефодий взвыл и отступил на полшага, прижимая к груди окровавленную руку. Клео тяжело дышала на полу. Клим, мгновение поборовшись с собой, убрал оружие и осторожно присел рядом. Лео обхватил меч второй рукой.
- Значит так, да? – прорычал Мефодий, сквозь стиснутые зубы – Она теперь тёмная. Её эйдос по праву принадлежит мне.
Лео слегка повёл головой, но меча не опустил. Клим осторожно, всё ещё опасаясь неадекватной реакции со стороны Клео, поднял её на руки и отступил на несколько шагов назад. Мефодий яростно прищурился.
- Убей её! – внезапно приказал он. Клим скрипнул зубами и закрыл глаза, силясь подавить мгновенно нахлынувшую волну ненависти. Он уже привык убивать светлых, и повелитель это прекрасно знал. Лео на секунду повернулся и взглянул ему в глаза. Этого хватило, чтобы принять окончательное решение. Клим сделал ещё шаг назад.
- Такая преданность наследнику похвальна - протянул Мефодий с неожиданно привычной твёрдостью в голосе, словно предвидел такое поведение – Однако не забывай, что ты служишь мраку, а не какому-то никчёмному выродку.
Лео стиснул зубы. К предательству он уже привык, но всё же… Где-то глубоко-глубоко в душе он продолжал верить в то, что всё ещё можно изменить, как-то исправить. И тогда отец снова будет с ними. Больше не будет делать больно маме. Больше не будет убивать. Очередное разочарование. Но сейчас как-то особенно больно…
Клим ничего не ответил. Он всё ещё боролся с напором тьмы внутри себя. Неожиданно, Мефодий ослабил ментальное давление. Его внимательный взгляд остановился на клинке Лео.
- Откуда?.. – в голосе повелителя мрака впервые за столько веков угадывалась настоящая тревога. Лео горько усмехнулся.
- А я всё ждал, когда ты заметишь… Он всегда откликался на мой зов. А ты старался спрятать его от меня. Врал, что он был уничтожен… Но, как видишь…
- Я пытался тебя защитить. От своей участи! – Мефодий взметнул в ошарашенном жесте брови.
- Оставь это… Я давно не ребёнок. Неужели ты думаешь, я не понимаю… - Лео поморщился. Каждое слово доставляло ему невыносимые страдания - Ты опасался именно этого. Что когда-нибудь я возьму его в руки и брошу тебе вызов.
Буслаев усмехнулся. Внезапно, у Лео за спиной, помимо его воли, материализовались крылья. Усмешка Мефодия стала жёстче. На крыльях не осталось ни одного чёрного пера.
- Я подозрева-а-а-ал… - протянул повелитель мрака, незаметно заращивая рассечённую руку – Я знал, что эта светлая, ах, пардон, уже тёмная, доведёт тебя до добра…
Лео крепче сжал меч. Руки начинали уставать. Буслаев осторожно опустил исцелённую руку на рукоять своего клинка.
- Я даю тебе последний шанс. Пусти мрак в своё сердце, или…
- Или что? - горько, но и с вызовом спросил Клим. Мефодий с любопытством перевёл на него взгляд.
- Интересно…

* * *
Ната осторожно переступила через порог кабинета. Внутри никого не было, и эта пустота настораживала. Быстро окинув магическим взором помещение и убедившись в отсутствии вездессущих комиссионеров, она немного успокоилась. Хозяин кабинета пока не объявился, но учитывая, что её вызывали, вскоре должен был переместить сюда свою царственную тушку. Вслушиваясь в собственные мысли, Ната хихикнула и тут же, спохватившись, затравленно вжала голову в плечи. Она помнила прошлое наказание за то, что нелестно отозвалась о методах руководства Его Мрачества. От нечего делать она принялась разглядывать картины. Большинство холстов было выдрано из рам, но несколько всё же уцелело после инквизиции. Самый большой – групповой портрет, тогда ещё, учеников мрака – висел прямо над креслом, больше напоминающим трон какого-нибудь очередного средневекового короля. Ната вгляделась внимательней. Вот Чемоданов старательно выкручивает культяпки Зудуке за то, что тот изуродовал предыдущие два эскиза добытым неизвестно где фломастером. А вот Мефодий – старается казаться «сурьёзным гражданчиком», даже сжимает меч. Но всё равно заметно, что он давится от хохота. Ната закрыла глаза, вспоминая. Ах, да – Депрессняк в шестой раз загнал мага-художника в фонтан с вином и тот, пьяный влюлю, двумя руками пытался поймать в прицел кисти холст, постоянно, в промежутках между иканиями, подрывавшими и без того непростой процесс наводки, повторяя: «Ша!». Тут же, рядом с Мефодием, помещается Дафна. Они толкаются с Натой за право стоять ближе к Мефу. Вихрова слегка улыбнулась – знала бы она тогда… Сзади, блуждающей сосной, колыхался Евгеша, время от времени почёсывая острым кончиком реквизитной сосульки макушку.
Ната, задержавшая ностальгический взгляд на Мошкине, заставила себя переключиться на другую картину, висевшую, спустя несколько пустых рам, около двери. Белокурый малыш оторвался от свитков и украдкой метнул на неё любознательный взгляд.
- И всё-то ты читаешь, да учишься. Не надоело ещё? – осведомилась Ната, подходя ближе.
Малыш замотал головой, а затем с каким-то необычным вниманием посмотрел ей в глаза. Ната не отвела взгляд. Произучав её около минуты и, видимо решив, что ей можно доверять, мальчик сделал манящее движение пальцем. Ната приблизилась почти вплотную, едва не касаясь носом холста. Парнишка долго копался в складках одежды у себя на груди, а затем бережно разжал стиснутый кулачок, протягивая что-то. Ната напряжённо вгляделась. На ладошке лежало маленькое белое перо, обвязанное ниткой, перекинутой через шею наследника. Малыш поднёс палец к губам и старательно произнёс: «Тс-с-с!». Ната отпрянула: если об этом узнает повелитель..! Даже страшно подумать… Перо принадлежало либо самому наследнику, либо кому-то из светлых. И не известно ещё, что хуже…
- Ну и подлянку ты мне подбросил, дитятко!
- Разговариваем с картинами? Это черевато, знаешь ли…
Ната резко обернулась. Мефодий неторопливо усаживался в кресло. Она осторожно покосилась на портрет. Малыш уже занимался прежним делом с самым невиннейшим видом. «Гений конспирации!» - не то недовольно, не то восторженно подумала Ната о наследнике, ловя на себе внимательный взор повелителя мрака. Буслаев, устроившись на своей царской табуретке, привычным жестом сложил пальцы в замок, готовясь к дружескому допросу с пристрастием. Эту его манеру Ната отчаянно ненавидела – сама немало искушённая в демонстрации различных эмоций, в такие минуты она всё же не могла определить, шутит Меф, или говорит серьёзно, и какой потаённый смысл скрывается за кружевной ширмой слов.
Буслаев с обезоруживающе невинным видом почесал пальцем нос, словно собираясь с мыслями. «Ага! Как же! Всё он уже знает. Только специально заставляет нервничать и изводиться от неопределённости» - подумала Ната, старательно глядя в пол и пытаясь не думать о своих потенциальных прегрешениях.
Молчание затягивалось. Мефодий определённо был чем-то недоволен. Ната стиснула зубы, готовясь к худшему. Снова на пытки? Или опять выгребут все эйдосы из дарха? Или многолетние вылазки, направленные против света? Её уже ничем не удивишь – повелитель очень хорошо умел поддерживать дисциплину в нестройных рядах своей армии. «Только бы главного не отобрал…» - подумала Ната, огромным усилием воли сдерживаясь, чтобы не зажмуриться.
- Сегодня краем уха просматривал доносы… - Мефодий начал издалека, растягивая удовольствие и наслаждаясь страхом своей подчинённой – И, знаешь, среди этого хлама попался один очень любопытный…
«Угу! Попался он тебе! Ты кого причёсываешь? Всю толщу земли насквозь видишь, а всё на доносы скидываем…» - Методы получения информации руководством Нате были прекрасно известны. Недаром жили когда-то по соседству.
- Вот ведь как получается… - Мефодий откинулся в кресле, продолжая внимательно наблюдать за её реакцией, – Даже о маленьких семейных радостях своих друзей мне приходится узнавать из чужих уст… Нехорошо…
«А то! Друзей! Да ты любого из нас в лаве утопишь, посмей мы только воспротивиться твоей воле!» Ната сжала кулаки и изобразила нечто вроде поклона, за который этот полный отвращения жест можно было принять лишь с большой натяжкой. Впрочем, Меф остался удовлетворён. Он не стремился к тому, чтобы его любили или уважали – было вполне достаточно одного лишь голого страха. И ненависти, рождаемой вместе с ним, которой повелитель периодически  благосклонно подпитывался, если предстояла какая-нибудь особенно крупная стычка.
- И давно у него крылья? – Мефодий резко выпрямился, облокотившись на стол так, что тысячелетняя древесина красного дерева со скрипом прогнулась. Ната опешила. Таки внезапные переходы были вполне в духе повелителя, и она к ним вполне привыкла. Нет, испугало её другое – перспектива того, что может сотворить Буслаев с её сыном, виновным лишь в том, что он с искренней детской наивностью сдружился с наследником мрака.
- Не очень… - Ната снова сжала кулаки. На этот раз, чтобы не выдать предательскую дрожь.
- Откуда? – тон Мефодия сделался резким и властным. Больше никаких «пряничных» интонаций – стальной кнут.
- А вы не знаете? – с неожиданным вызовом бросила Ната, сама ужаснулась своей дерзости, но не отступила – за двух самых важных в её жизни мужчин она готова была перегрызть горло даже повелителю мрака. Мефодий невесело усмехнулся. Он-то всё знал, но признания из подчинённых всё же предпочитал выбивать. Ната незаметно схватилась за юбку, стремясь унять дрожь.
- Так откуда? – лениво повторил Буслаев свой вопрос.
- Их подарил наследник.
«Всё! Вот теперь точно хана! За своего он душу вынет! Хотя, было бы что вынимать…» - Ната не выдержала и закрыла глаза. Но ничего не произошло. Мефодий медленно качнулся и удовлетворённо опустился обратно в кресло. Ната приоткрыла один глаз: Буслаев задумчиво двигал челюстью, устремив взор мимо неё, на картину у двери.
Неожиданно, посреди кабинета возник Клим, перенесённый, а насмерть перепуганная Ната была в этом уверена, волей повелителя. Малыш, наивно не подозревая угрозы, медленно слизывал оставшуюся половину трофейного мороженного со слегка обугленной палочки – результата быстрой телепортации. Мефодий заинтересованно повёл головой и слегка прищурился. Мороженное соскочило с палки и с готовностью хлюпнулось на пол. Клим некоторое время озадаченно созерцал белый холмик на ковре, а затем, с явным безразличием пошевелив пальцами, отсёк от него две трети, не успевшие вступить в тесный контакт с партизанскими микробами, и водрузил обратно на ножку. Меф приподнял бровь. Для ребёнка своих лет, пусть даже и будущего стража, Клим вёл себя на редкость рассудительно.  Буслаев шевельнул пальцем – мороженное, мгновенно сформировав импровизированный водопад, сверзлось на руку малыша. По логике мрака, да и жизни вцелом, у Клима оставалось только два выбора: разреветься от сожаления в потери сладкого, как и предписывалось нормальным детям, или разреветься от бессильной злобы на другого, потому что тот отнял любимую вещь, как полагалось будущим потомственным стражам мрака. Но сын Наты видимо обычным законам логики не подчинялся – задумчиво поглядев на испачканную руку, он осторожно лизнул палец. Мефодий расхохотался: нет, этот малыш определённо был ему по нраву. Из него вышел бы славный воин – холодный и бескомпромиссный, привыкший не отвлекаться на мелочи и пренебрегающий условностями. Буслаев постучал пальцами по столу в такт своим мыслям, и мороженное исчезло совсем. Теперь бы даже такой маленький ребёнок просёк, кто над ним издевается, и попытался бы возмутиться. В своей манере разумеется. Однако Клим даже не взглянул на Мефодия, сосредоточенно моргнув куда-то в пол. В ту же секунду из воздуха к его ногам хлопнулся целый ящик мороженного. Неторопливо протянув руку, будто бы сделав одолжение, Клим взял одно и, аккуратно распечатав, принялся всё так же неспеша уплетать. Ящик исчез, вернувшийся на своё законное место на ближайшем складе. Меф внутренне подобрался: пожалуй, у парнишки было даже слишком рациональное мышление. Дети соображают более глобально: есть игрушка – хорошо, отняли – У-а-а-а! Бяки! А тут такое…
- Что-то в нём недостаточно злобности, не находишь? – обратился он к Нате. Та дёрнулась, но затем вполне почтительно кивнула. Мефодий поднялся и неторопливо обошёл вокруг стола, приблизившись к малышу. Ната напряглась.
- Пожалуй, мне стоит самому контролировать его воспитание. Иначе, боюсь, он может дурно повлиять на наследника… - с этими словами Буслаев опустил руку на голову Клима. Тот отвлёкся от мороженного и тяжёлым, только что родившимся в глубине его глаз взглядом закоренелого убийцы посмотрел на Нату. Ещё секунда, и он, казалось бросится на неё, пытаясь отнять жизнь любой ценой. Страх маленькими ледяными кристаллами вонзился в сердце.
- Не надо! Пожалуйста, не надо! – она рухнулаь на колени и уткнулась носом в ковёр, пытаясь прятать от Мефодия свой взгляд полный ужаса – Мы справимся сами! Мы будем поступать, так как хотите! Мы будем следить за ним, чтобы он не перешёл на сторону света! Мы воспитаем его настоящим тёмным стражем! Настолько беспощадным и преданным, насколько пожелаете! Только отпустите!.. Он же ваш… Вы же его…
- ХОЗЯИН!!! – рявкнул Буслаев – И НЕ БОЛЕЕ!!!
- Не убивайте… - пролепетала Ната, запоздало сообразив, ЧТО чуть было не сморозила. Ей ведь ещё тогда было приказано обо всём забыть.
Мефодий неожиданно ухмыльнулся, небрежно поигрывая чёрными прядями волос Клима.
- И это – наш самый гордый страж… Я всегда говорил – любовь, привязанность, сострадание - они делают нас слабыми. Только гнев даёт нам сил, и только мрак защищает от боли… - Меф медленно погасил зомбирующее действие своего прикосновения и подтолкнул малыша к матери – Я буду следить за его успехами…
Ната вскочила. Схватив Клима в охапку и постоянно кланяясь, она как можно быстрее попятилась к двери.
Когда кабинет опустел, Мефодий вздохнул, а затем отрешённо поглядел на ковёр. Его сознание перенеслось далеко, туда, где в огромном доме, отделанном белым мрамором, в это мгновение Дафна уговаривала Лео перестать мерить шагами потолок и снизойти для поглощения очередной ложки супа, которого привередливый малыш наотрез отказывался вкушать на том лишь основании, что тот был приготовлен кем-то из стражей, а не самой Дафной, и выглядел подозрительно бардовым. Мефодий мрачно усмехнулся и отключил внутреннее зрение. Покивав ковру, который был с ним полностью солидарен, и разве что не покивал в ответ, Буслаев снова опустился в кресло.
«Бескорыстно, значит, крылышки…  Видно, недоглядел…» - висела в пустоте сознания одна единственная мысль.