Хотя Таня один раз уже была у Ваньки, но дорогу к его избушке она помнила плохо. В лесу, даже смотря на него с высоты птичьего полета, было трудно ориентироваться, и потому Таня воспользовалась волшебной путеводной нитью Ариадны. Для этого ей надо было только провести смычком по одной из струн контрабаса. Когда нить пришла в действие, Феофил Гроттер довольно заскрипел, обрадовавшись тому, что древняя магия все еще работает.
Описывать лес, небо и прочие красоты природы автор не берется, так как не видит ничего прекрасного в поздней осени, так что нашей героине придется лететь молча, сконцентрировавшись на своей цели, и забыть о Матери-природе.
  Несколько раз Таня смогла разглядеть внизу леших. Они медленно и как-то лениво шли по лесу и иногда смотрели на небо, видимо, почувствовав близкое нахождение мага.
   Вскоре нить привела Таню к небольшой избушке, и Таня приземлилась. Рядом с домиком был построен навес, под которым стоял жеребенок Тантик. Он уже изрядно подрос и, хотя Таня его никогда прежде не видела, она испытала к этому животному нежность, ведь его растил ее Ванька.
  Дверь избушки открылась, и на крыльцо выбежал Валялкин. Он с беспокойством и удивлением посмотрел на Таню и, некоторое время за ней наблюдая, подбежал к ней и обнял. Таня захлебнулась от нежности. Ванька, ее Ванька! Такой родной, такой милый.
  Объятия Валялкина стали жестче, крепче. Он прижал к себе Таню и страстно поцеловал. Никогда прежде он не целовал Таню так. Девушке показалось, что она падает в пустоту, а там, на дне темной воронки, ее ждет Глеб. Он ухмыляется и спокойно дожидается, когда Таня закончит свое падение и окажется в его объятиях.
  Гроттер открыла глаза и увидела черные, почти кошачьи глаза Бейбарсова. Руки Глеба гладили Таню по спине, постепенно спускаясь вниз. Девушка начала задыхаться от счастья. Глеб!
  Некромаг прекратил поцелуй и начал бешено целовать Танины щеки, нос, глаза, шею. Девушка крепко прижалась к нему, стараясь остановить его поцелуи и тут же уткнулась носом в синий Ванькин свитер.
  Увиденное отрезвило ее разум и она оттолкнула от себя Ваньку. Теперь она вспомнила, что перед ней именно он, а не Бейбарсов.
  Маечник удивленно посмотрел на нее, не понимая всего происходящего. Его глаза вернули себе васильковый цвет, а страстное выражение стерлось с его лица.
- Я ждал тебя, - произнес наконец Ванька. – Но не думал, что ты так скоро приедешь. Ты обычно дольше обижаешься.
  Таня молча смотрела на Валялкина, в груди у нее все сжималось. Как она могла так ошибиться? Как она могла подумать, что это Глеб?
  Ванька сильно изменился. Двигался он более уверенно, порой на его губах была ухмылка, которая заставляла забывать о той его прежней светлой улыбке. Он все больше и больше походил на Бейбарсова. Возможно, он уже достиг той самой «золотой середины». А этот поцелуй… кажется, Глеб почувствовал то, что Таня находится радом с Валялкиным и тут же взял над его сознанием власть. Таню это пугало, и она уже не знала как вести себя с Ванькой. Секундный порыв нежности сменился страхом.
  Девушка сама не могла понять, почему при виде Ваньки она неожиданно почувствовала такую любовь к нему. Может, просто сказалась ее многолетняя привычка? Или же она все еще любит его?
  - Я подумала, что нам надо поговорить,  -произнесла она наконец.  – Просто поговорить. Столько всего произошло за последнее время… я запуталась.
  Ванька счастливо улыбнулся и взял Таню за руку.
  - Пошли в дом, - произнес он. – Ты наверно замерзла во время полета, я сейчас чай горячий сделаю.
  Они вошли в избушку и сели за небольшой деревянный стол. Ванька налил Тане в большую кружку чай и извиняющимся тоном произнес, что сахара у него нет.
  - Достать его довольно трудно. Я бы конечно мог и телепортировать его из лопохуидных магазинов, но для белого мага это… не лучший выход. Да и сладкий чай я не очень люблю.
  Таня сказала, что все это пустяки и стала слушать рассказы Ваньки о его жизни в лесной избушке. Валялкин рассказал ей о тех проблемах, с которыми он сталкивался во время своей медицинской практики, о том, как быстро растет Тантик, о том, что недавно Тангро на несколько дней куда-то улетел и вернулся, держа в зубах большой жемчужное ожерелье. Ванька долго на него ругался, но дракончик так и не понял что плохого он сделал. Ожерелье так и лежит у Ваньки за печкой, так как оно очень понравилось его домовому. Тангро сначала не хотел отдавать свой трофей, но потом увидел, как ярко блестит на солнце  железная ложка и забыл об ожерелье.

Таня сидела у себя в комнате на стуле и, разложив перед собой на столе ноты, водила смычком по струнам. Контрабас со стоном издавал жуткие, душераздирающие звуки, оконное стекло дрожало и грозило каждую секунду разбиться. Но Таня всего этого не замечала и вдохновенно продолжала играть. Вскоре терпения не хватило даже у Феофила Гроттера и он панически закричал:
  - Перестань!!!
  Девушка сердито посмотрела на перстень.
  - Отвяжись, дед, - произнесла она. – Ты сам хотел, чтобы я училась играть на контрабасе – вот я и учусь.
  И малютка Гроттер продолжила извлекать ужасные звуки из старинного инструмента, принадлежащего некогда ее отцу и деду.
  - Это ужасно! -  не успокоился перстень. – То, что ты делаешь – это кошмарно!
  - Гад ты, любимый дедушка, - обиделась Таня, думая, что она так называет своего родственника все чаще.  – Нет бы поддержал меня, а ты только ругаешь.
  - Потому что ты этого заслуживаешь! – и Феофил Гроттер пробормотал что-то на латыни  и вскоре затих. Видимо, время, отведенное ему для возможности говорить, кончилось.
  Таня продолжила свою игру. Вскоре в ее комнату, без стука вбежал Ягун. Внук Ягге тут же закрыл уши руками и как можно громче попросил девушку прекратить игру.
  - Ну а тебе что не нравится? –обиженно спросила Таня. Когда твою работу критикуют во всех начинаниях, постепенно начинаешь терять к ней интерес.
  - Мне? Все! – честно признался играющий комментатор. – Это что было? Предпохоронный марш?
  - Почему еще предпохоронный? – не поняла Гроттер.
  - Потому что такую музыку, мамочка моя бабуся, играют перед тем как человек умрет. Впрочем, умрет он кстати как раз из-за этой самой музыки. Из-за тебя весь этаж ходуном ходит, - рассказал Ягун.
  Таня надулась и отложила смычок в сторону, контрабас же она положила обратно в футляр.
  - Че, все так плохо?
  - Хуже не бывает, - ляпнул Ягун и, заметив выражение лица Тани, тут же спохватился. – Таньк, все дело в том, что у тебя нет учителя, и никто не советует тебе как лучше быть. Вот если бы кто-нибудь дал тебе несколько советов… допустим, твой дед.
  - Не смеши! Он только и умеет, что ворчать. Я подозреваю, что магия кольца заключается в том, что говорить спокойно и без раздражения он не может.
  - А Зубодериха? Сарданапал однажды говорил, что она училась играть на контрабасе у твоего деда, - вспомнил Ягун.
  Таня пожала плечами. Просить что-либо у учительницы сглазов ей не хотелось.
  Они еще некоторое время сидели у Тани в комнате и обсуждали новую команду по драконболу. Младшекурсники играли неплохо, но сыгранности им явно не хватало, так же как и опыта. Правда, несколько матчей они все же успели выиграть, и Соловей говорил, что если они будут тренироваться двадцать часов в день, то  они смогут играть намного лучше. Он даже просил Сарданапала позволить ему такие тренировки, но академик от такого предложения не пришел в восторг и сказал, что он даже пятнадцатичасовые тренировки не разрешит, даже десятичасовые, даже пятичасовые, что уж тут говорить о двадцатичасовых тренировках. Соловей О. Разбойник пребывал несколько минут в ступоре, удивляясь такой вредности проффесора. Ему как то даже в голову не приходило, что ни один ученик не выдержит такого напряжения. Да и уроки никто не отменял.
   Вскоре они пошли на обед и, как только зашли в Зал Двух Стихий, как увидели Жанну Аббатикову. Та сидела за одним столом с Катей Лотковой и о чем-то тихо говорила.
  Ягун и Таня подошли к их столику и сели рядом.
  - Привет, Жанк! – поздоровался Ягун. – А ты давно прилетела?
  - Нет, полчаса назад, - девушка внимательно посмотрела на Таню. – Я вообще то уже ухожу. Аббатикова толкнула Таню под столом ногой и встала. – Всем пока!
  Ягун помахал ей рукой и спросил о чем-то свою девушку. Они с Катей начали болтать, и Таня, сказав, что ей не хочется есть, ушла из зала. Она прекрасно понимала, что и Катя и Ягун догадались куда она пошла, но старалась об этом не думать.
  Жанна ждала ее у лестницы атлантов.
  - Ты узнала что-нибудь? – спросила Аббатикова, как только увидела Таню.
  - Нет. Не совсем. Пошли ко мне в комнату лучше, здесь ушей много.
  Вскоре они пришли в комнату без черных штор, Жанна села на подоконник, а Таня на кровать.
  - Давно вернулась от Валялкина?
  - Вчера. Но он ничего не знает. По крайней мере, мне он ничего не сказал, - грустно произнесла Таня. – Правда, он сказал, что иногда он чувствует, что Глеб где-то рядом. И у меня тоже было такое ощущение… я видела какую-то воронку, пустоту, а на самом дне был Глеб. Ванька сказал, что он иногда тоже видит эту пустоту.
  Жанна внимательно ее слушала. Когда Гроттер замолчала Аббатикова заговорила сама.
  - Вчера мы с Леной провели один эммм… обряд. Мы уловили энергию Глеба. Он среди живых.
  - Что!?! – Таня чуть не подпрыгнула на кровати.  – Но ведь вы говорили…
  - Он очень хорошо прячется и использует всю свою силу, чтобы его не нашли. После того, как Тантал захватил его, и Глебу досталась его сила, он стал необыкновенно силен. Думаю, для Магщества составит огромный труд найти его. Даже я и Лена с трудом сделали это, а ведь между нами сильная мысленная связь. Но теперь Глеб сильнее нас двоих, и он может обмануть практически каждого. Если честно, мы так и не узнали где именно он находится. Единственное, что нам теперь известно – он в нашем мире.
  - Он все-таки захватил чужое тело?
  - Сомневаюсь. Мы засекли именно его энергию.
  - И как мы можем его найти?
  - Это дело времени. И есть еще одно препятствие…, - на некоторое время Жанна замолчала. – Понимаешь, мы трое – вместилище одной силы. И чтобы найти Глеба, нам нужен еще один человек. Желательно с темными наклонностями. Человек, который может творить сильную темную магию. Без него найти Глеба невозможно.
  Таня разочарованно вздохнула. Лишний человек здесь был не к чему. Да и темный дар… темным магам нельзя доверять. Любой сразу же расскажет обо всем Магществу.   
  - Но кого мы можем попросить? Если только Гробыню, - растерянно произнесла Таня.
  - Нет, она не слишком сильная ведьма, - покачала головой Жанна. – Неужели ты не поняла? В некромагическом обряде принять участие должна ты!

Спасибо

Наверно, план Бейбарсова именно в этом и заключался. Он никогда не делал что-нибудь просто так, а значит, он исчез специально, чтобы потом вернуться… или же нет? Он ведь сам сказал, что она должна забыть его, что все раны со временем затягиваются. И этот кот… словно Глеб хотел напомнить ей, что он все еще любит ее.  …а была ли это любовь? Академик Сарданапал сказал однажды «Возможно, Бейбарсову кажется, что, получив тебя, он исправится, но это заблуждение. В первый же день ему захочется чего-нибудь еще. Еще какого-нибудь штриха для счастья, какого-нибудь пустяка, который, увы, опять же нельзя получить, не прибегнув к некрочарам, не переступив через волю и желание другой личности. Он будет обманывать себя и тебя, говоря «Я стану лучше, только когда получу вот эту последнюю вещь. А пока извини: не могу!» и каждый раз граница будет отодвигаться все дальше, пока не исчезнет совсем».
  Таня привыкла доверять Академику, она верила ему и сейчас, и ей стало мучительно больно. Она понимала, что скорее всего так и будет. Глеб – чудовищно сильный некромаг. Вряд ли сейчас можно найти еще кого-нибудь подобного ему, и сила его  ужасна.  С каждым днем Тьма все больше затягивает его, подчиняет себе. Вряд ли он сможет сопротивляться. То, что является частью тебя  никогда не уйдет из твоего разума. И, если Тьма – тоже составная часть твоей сущности, то однажды она возьмет вверх над светом, и поглотит тебя всецело. Таня закуталась в одеяло и вспомнила слова Жанны. Тьма была и в Тане. Если верить Аббатиковой, то этой Тьмы было намного больше, чем Света. Удивительно, что девушка до сих пор сдерживала свою черную сторону, удивительно, что ее эйдос все еще светился, освещая  Тане путь во тьме.
  Гроттер вспомнила слова Глеба о том, что сказала ему когда-то старуха, обучавшая его: «Но кто знает, может, твоя любовь прикончит девчонку вернее, чем моя магия? Если же прикончит, то испортит, изменит и перечеркнет все то хорошее и светлое, что в ней есть. вдвоем вы станете черными крыльями тьмы, и пусть разверзнутся Жуткие Ворота!..»
  Таня укусила свою подушку, чтобы не кричать. Ей было мучительно больно. Ее любовь к Глебу съедала ее изнутри, она понимала, что вместе со своей любовью к Ваньке она предает все добро, что было в ней. Ванька на протяжении всех этих лет поддерживал свет в ее душе и не давал Тане обернуться ко мраку, теперь же его не было рядом, и Таня чувствовала, как тьма окружает ее. Сердце у нее мучительно ныло, и девушка уже не знала, сможет ли она удержать свой эйдос при себе, или же он погаснет, не справившись со всей тьмой.
  Глеб тащил ее туда, на дно воронки. Таня всегда была склонна к темной магии, и сейчас, когда она полюбила Бейбарсова, она понимала, что пророчество старухи близко к исполнению. Не зря Чума всегда говорила, что Таня только притворяется светлой. Не зря Безглазый Ужас несколько лет назад повторил ее слова. Не зря все черномагические книги признавали Таню за свою. Гроттер стало страшно. Она не боялась так за себя уже очень давно. Возможно даже, что никогда прежде. Ее родители служили свету, они погибли, сражаясь со тьмой. Чтобы подумали Софья и Леопольд Гроттеры, если бы они узнали, что происходит с их дочерью?
  Вскоре начало светать. Солнце поднялось на востоке, предвещая начало нового дня. Вскоре по коридору пошли ученики, и Таня заставила себя подняться. Она  начала новый день в твердом убеждении, что она никогда не будет принимать участие в некромагическом обряде. И искать Глеба она тоже не будет.

Скоро проду выложу. Обещаю. Там будет новостть от Гробульки